Закон подлости
Шрифт:
Глава 29 Кто ты?
Макс
— Лили, открой! — разбиваю костяшки в кровь, пока долблюсь в её дверь, как обезумевший псих.
— Молодой человек, что вы тут устроили! Я сейчас полицию вызову! — от моего увлекательного занятия меня отрывает тётка в бигудях, стоящая на нижних ступенях лестницы.
— Полиция уже здесь! Не отвлекайте, — рявкаю на неё, наплевав на приличия, и снова колочу в это проклятое дерево, хотя умом понимаю, что вряд ли Лили поехала домой. Она знает, что это первое место, где я бы её искал. В прослушке тишина, но я должен
Безысходно опускаю руку и прислоняюсь спиной к двери. Незнание меня дьявольски пугает. Как на зло, её разряженный телефон с маячком сейчас по ту сторону двери. Я не стал его брать, когда выносил Лили на руках. Было совсем не до него, а теперь я понимаю, как сильно облажался. Как я мог допустить столько промахов за такое короткое время? Первую роковую ошибку совершил, когда не захватил её телефон или хотя бы ту штуку с прикроватной тумбочки, а вторую — когда не успел закрыть запароленные папки. Эта девушка вскружила мне голову настолько, что я забыл обо всех мерах предосторожности, которые за годы службы стали частью моей ДНК. Успел нажать лишь кнопку питания, пока она забиралась на мой стол. Чёрт, чёрт!
— Дома никого нет, — до моего слуха доносится голос докучливой соседки.
Она всё ещё здесь?
— С чего вы взяли?
— Их дурная собака скачет, как жеребец, когда девушки дома. Поверьте, этот звук копыт, проходящий через мой потолок, я не спутаю ни с чем.
Прислушиваюсь. Действительно тихо. Джилл наверняка в клубе, потому что не берёт трубку, и я только зря теряю драгоценное время. Пока я стою тут, Лили в порыве отчаяния может натворить каких-нибудь глупостей. Думай, Кроу, думай! Куда она могла пойти после того, что узнала? А узнала она наверняка очень много, раз сбежала. К Мелиссе? К отцу? К нему вряд ли. Она думает, что он в очередном отъезде. К Глории? Точно! Глория.
Перепрыгивая через несколько ступеней, набираю сестру.
— Соскучился, братишка? — слишком беззаботный и весёлый голос рушит мою надежду.
— Лили у тебя? — запускаю двигатель и срываюсь с места, сам не зная, куда ехать.
— Нет, а что случилось? — в её голосе тревога.
— Она всё узнала. — Бью ладонью по клаксону несколько раз, чтобы придурок на машине спереди сдвинулся к обочине.
— Господи… И как она?
— Не знаю! В том то и дело, что ни черта я не знаю! — осекаюсь, чтобы не срывать свою злость и отчаяние на Глории. — Куда бы ты пошла на её месте?
— Макс, ей сейчас плохо. Возможно, даже хуже, чем когда умерла её мама. В ней ей хотя бы не пришлось разочаровываться, — ненадолго замолкает. — Скорее всего, она в каком-нибудь тихом месте, где её никто не потревожит. Я бы сделала так.
— Дай мне, пожалуйста, знать, если она придёт, — отключаюсь и, отшвырнув трубу на соседнее сиденье, несколько раз ударяю по рулю.
Ей пришлось столкнуться с суровой реальностью, она наверняка меня ненавидит и проклинает, а я даже не могу ей ничего объяснить.
И Брайан вернётся только завтра. Как же всё невовремя!
Лавирую в потоке машин, нарушая всевозможные
Лили, детка, где же ты?
***
Лили
Так странно. Всего несколько месяцев назад эти бескрайние лазурные воды океана казались мне самым чистым и совершенным божьим созданием.
Теперь я вижу в этом некогда любимом океане сплошную черноту и грязь, способную затянуть с собой на самое дно.
Опускаю отрешённый взгляд на свои руки и с несвойственным мне равнодушием наблюдаю, как из моей сжатой в кулак ладони сочится кровь, которая в кромешной тьме тоже кажется чёрной. Настанет ли тот день, когда я снова смогу различать краски вокруг? Или что-то чувствовать? Хотя бы боль. Внутри пустота и снаружи — тоже. На моём лице нет слёз. Только застывшая безучастная маска. Разжимаю онемевшую ладонь и с безразличием смотрю на ключ от своей так и не проданной машины. Даже не помню, как добиралась до стоянки. Вроде бы меня кто-то подвёз. Не знаю, сколько прошло времени после самого ужасного события в моей жизни. Может быть, час, а, может быть, вся ночь.
Меня обдувает прохладный ветер, но мне почему-то не холодно, хотя на мне только та самая пижама. На повторе прокручиваю в своей голове сцены своей жизни, связанные с отцом, и пытаюсь понять, в какой именно момент всё началось. До маминой смерти или после? Знала ли она? Надеюсь, что нет.
Для чего это отцу? Ему мало денег? Или… Ему нравится сам процесс? Грудную клетку снова начинает распирать гигантский горький ком. Ловлю себя на мысли, что не так страшно прозрение, как понимание того, что вся твоя жизнь была фарсом и не очень удачной постановкой режиссёра. И какую роль в ней играла я? Далеко не главную.
Макс. Вот ещё один актёр первого плана.
Теперь многое встаёт на свои места: его метания от меня-ко мне, странные взгляды, недомолвки, пропадание с радаров. Он с самого начала знал, чья я дочь, а значит… Значит ему было от меня что-то нужно. И это что-то — не я.
Непроизвольно вздрагиваю, когда слышу шорох за своей спиной. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто это. Молчу и продолжаю делать вид, что нет ничего увлекательнее, чем вглядываться в темноту. Краем глаза вижу, как Макс аккуратно усаживается на соседний шезлонг, словно боится спугнуть меня. Ошибается. Мне всё равно. Снова стискиваю руку в кулак, что, судя по всему, расценивается им как мой выход из состояния оцепенения.
Как он меня здесь нашёл? Этот пляж на отшибе города был нашим с отцом местом. Здесь всегда немноголюдно, а ночью и подавно никого не встретишь. Хотя что за глупые вопросы я себе задаю. Конечно, за отцом была установлена слежка. Как и за мной.
Макс тоже молчит. Его присутствие выдаёт только прерывистое дыхание. Боковым зрением наблюдаю, как он упирает локти в колени и обхватывает руками свою голову.
— Лили, скажи что-нибудь, — его сдавленный голос пропитан безнадёгой, но это меня сейчас совершенно не трогает.