Закон пустыни

Жак Кристиан

– Ну… видимо, у себя. Но это, конечно, временно.

– Прежде всего, это незаконно. А старший судья об этом знает?

– Наш дорогой судья очень утомился. Не следует его беспокоить.

– На мой взгляд, перевозку документов следует приостановить.

Голос Монтумеса стал пронзительным и гнусавым.

– Возможно, вы и невиновны в преступлении, в котором вас обвиняли, но ваше положение все же не настолько прочно, чтобы вы могли мне приказывать.

– Это так. Но ваше положение обязывает вас мне помогать.

Начальник стражи по-кошачьи прищурил глаза.

– Чего вы хотите?

– Провести

экспертизу перламутровой иглы, которой убили Беранира.

Монтумес почесал голову:

– Но здесь такой беспорядок из-за переезда…

– Мне нужны не документы, а всего лишь вещественное доказательство. Оно должно фигурировать в досье вместе с запиской, с помощью которой меня заманили на место преступления: «Приходите поскорее, Беранир в опасности».

– Мои люди ее не нашли.

– А игла?

– Секунду.

Начальник стражи ретировался.

Возбуждение, вызванное переездом, спадало. Разложив поклажу по полкам, служащие переводили дух.

Монтумес вернулся десять минут спустя, со скорбным выражением на лице.

– Игла исчезла.

8

Когда Пазаир начал пить лечебную воду из медного сосуда, Смельчак тут же потребовал свою долю. У пса были длинные лапы, хвост, изгибавшийся в зависимости от его настроения, большие висячие уши, которые поднимались в предвкушении кормежки, и бело-розовый ошейник с надписью «Смельчак, друг Пазаира». Пес лакал благодатную влагу, в очередь за ним встал осел, откликавшийся на изящное имя Северный Ветер. Зеленая обезьянка Нефрет, известная плутовка, прыгнула на спину ослу, дернула за хвост собаку и спряталась за спину хозяйки.

– Как лечиться в таких условиях?

– Не прибедняйтесь, судья Пазаир. Вы имеете возможность пользоваться услугами добросовестного лекаря, причем на дому.

Он поцеловал ее в шею, в заветное местечко, от чего по ее телу всегда пробегала дрожь. Однако Нефрет нашла в себе силы отстранить мужа.

– Письмо.

Пазаир сел в позу писца и развернул на коленях прекрасно выделанный папирус, шириной сантиметров в двадцать. Ввиду особой важности документа, он сделает запись только с лицевой стороны. Левая часть оставалась свернутой, правую судья развернул. Чтобы придать тексту торжественный вид, он будет писать по вертикали, разделяя строки прямыми линиями, прочерченными самыми красивыми чернилами с помощью идеально заостренной тростниковой кисточки.

Его рука была тверда.

«Визирю Баги от судьи Пазаира.

Пусть боги защитят визиря, Ра осветит его своими лучами, Амон сохранит его неприкосновенность, Птах даст ему силу. Я надеюсь, что вы находитесь в добром здравии, а благосостояние ваше прочно. Если я, простой судья, обращаюсь к вам, то лишь для того, чтобы поставить в известность об обстоятельствах чрезвычайной важности. Помимо того, что я был несправедливо обвинен в убийстве мудрейшего Беранира, и заключен в тюрьму для воров, исчезло орудие преступления, которое находилось в распоряжении начальника стражи Монтумеса.

В качестве квартального судьи мне удалось выявить подозрительное поведение полководца Ашера и доказать, что пятеро ветеранов, составлявших почетный караул при сфинксе, были уничтожены.

В моем лице оказался попранным Закон. При содействии начальника стражи и старшего судьи была предпринята попытка избавиться от меня, чтобы помешать продолжению расследования и вывести из-под удара заговорщиков, которые преследуют неведомую мне цель.

Что произошло со мной лично, в данном случае не так важно, но я должен найти виновного или виновных в смерти моего учителя. Позволю себе также высказать определенное беспокойство за судьбу страны: если столько ужасных преступлений остаются безнаказанными, не станут ли ложь и убийство новой путеводной звездой нашего народа? Только визирь располагает возможностями вырвать это зло с корнем. Поэтому я хлопочу о вашем вмешательстве, под благосклонным взглядом богов, и клянусь Законом, что все изложенное выше есть чистая правда».

Пазаир обозначил дату, поставил свою печать, свернул папирус и запечатал свиток. Затем надписал свое имя и имя адресата. Меньше чем через час он передаст свиток почтовому служащему, который в течение дня доставит его визирю.

Судья поднялся, лицо его выражало тревогу.

– Это письмо может привести к нашему изгнанию.

– Успокойся. У визиря Баги прекрасная репутация.

– Если мы ошибаемся, то можем потерять друг друга навсегда.

– Этого не случится: я поеду с тобой куда угодно.

* * *

В палисаднике никого не было.

Дверь маленького белого домика оказалась открытой, и Пазаир вошел. Несмотря на позднее время, ни Сути, ни Пантеры не было. В этот предзакатный час любовники, должно быть, отправились в беседку возле источника, чтобы подышать свежим воздухом.

Удивленный Пазаир пересек гостиную. Послышались какие-то звуки. Они исходили не из спальни, а из кухни, расположенной на открытом воздухе, во внутреннем дворе. Неужели Сути и Пантера занимались стряпней?

Светловолосая ливийка сбивала масло с пажитником и тмином; оно хранилось у нее в самом прохладном углу погреба, там же помещались вода и соль, которую держали в холоде, чтобы она не темнела.

Сути был занят приготовлением пива. Молотую и растертую ячменную муку он превратил в тесто, которое надо было печь в специальных формах, расположенных вокруг очага. Полученные таким образом хлебцы вымачивались в сладкой воде с финиками; после брожения жидкость следовало перемешать и отфильтровать, а затем перелить в глиняный кувшин, в котором пиво прекрасно сохранялось. Три кувшина были закреплены в специальных гнездах в приподнятой над полом доске и заткнуты пробками из высушенного лимона.

– Ты занялся производством пива? – спросил Пазаир.

Сути обернулся:

– Я не слышал, как ты вошел! Мы с Пантерой решили разбогатеть. Она будет делать масло, а я – пиво.

Раздраженная ливийка бросила кусок масла, вытерла руки темным полотенцем и вышла, не поздоровавшись с судьей.

– Не сердись, у нее бешеный характер. Бог с ним, с маслом. Хорошо, что есть пиво! Попробуем его.

Сути вытащил из гнезда самый большой кувшин, вынул пробку и установил фильтр, который должен пропускать только жидкость, удерживая малейшие частицы теста.