Закон рукопашного боя
Шрифт:
То, что Лизка, кажется, начала соображать, Юрку, обрадовало.
— А ты что, ничего не помнишь? — спросил он осторожно.
— Что-то помню, а что-то нет… — напряженно наморщив лобик, ответила Лизавета. — Мне во сне какая-то гадость приснилась…
— Насчет папы Гены?
— Ага! — произнесла она. — Как будто его бандиты схватили и посадили в подвал. По-моему, такой был сон.
— А насчет того, как мы утром на речку ходили, помнишь?
— Помню… — кивнула Лизка. — В волейбол играли, потом завтрак
— И как мы с тобой Генриху звонили, не помнишь? Вот с этого телефончика? — Таран показал Лизке сотовый.
— Немножко помню. И даже помню, как номер набирала. Но какой — забыла. А дальше — полный маразм… — Лизка помотала головой, словно бы отгоняя наваждение. — Ощущение такое, будто спала-спала и вдруг проснулась, только не в кровати, а уже на ногах. И Муська мяучит — наверно, домой просится.
Юрка хотел было объяснить ей ситуацию, как вдруг услышал за спиной шум мотора. Со стороны развилки на лесную дорогу, явно не жалея подвески, круто вывернул «Шевроле-Блейзер».
Что-то Тарану в нем не понравилось. Юрка дернул Лизавету за руку и утащил сперва под прикрытие придорожных кустов, а потом и дальше, в глубь леса.
Впрочем, те, кто сидел в джипе, судя по всему, Тараном и Лизкой не интересовались. «Шевроле» пронесся мимо, подняв тучу пыли, и скрылся за поворотом.
— Чего ты от них шарахался? — спросила Лизка, которая даже испугаться не успела.
— Так, по привычке… — пробормотал Юрка, которому стало немного стыдно за свое поведение.
— Ну так что, пойдем домой? — предложила Лизка. — А то небось твоя Надька уже волноваться начала…
До крайних домов Васильева они дошли без приключений и не тратя времени на разговоры. Юрка даже не стал справляться, как Лизка пробиралась через лес, ибо был убежден, что она этого действительно не помнит. Вместе с тем Таран все же чувствовал беспокойство. Все-таки ощущение того, что Лизкин сон имел под собой какую-то реальную подоплеку, никуда не делось. Уже топая рядом с Лизкой мимо дома Анны Гавриловны, Юрка размышлял, не позвонить ли все-таки Ляпунову…
Около калитки стояла какая-то бабка в платочке, линялом ситцевом платье и калошах на босу ногу.
— Нюша-а! — позвала она. — Ты дома?
Никто не отзывался, и, что удивительно, собака не лаяла. Лежала себе на боку, вытянув мохнатые лапы, и даже на мух, которые над ней кружились целой стаей, не реагировала.
— Нюш! — еще раз крикнула старуха. — Выйди, пожалуйста! Это я, Соня! Заснула, что ли?! Нюша!
Муська, сидючи у Лизки на руках, начала мяучить. Ей явно что-то не нравилось в окружающей обстановке.
— По-моему, эта собака сдохла… — заметила Лизка то, до чего Таран еще не успел додуматься.
Юрка остановился. Собака сдохла, Анна Гавриловна не отзывается, а джип куда-то уехал. И не прямо в сторону шоссе, а по лесной дорожке к озеру. Что-то это фигово выглядит!
Тем временем бабка Соня рискнула войти в калитку, опасливо косясь на собаку.
Бабка Соня дошла до крыльца, кряхтя сняла калоши со своих синих ног, украшенных варикозными шишками, и поднялась по ступенькам в дом. Не прошло и минуты, как из дома послышался испуганный вопль:
— Нюша-а-а! Ой, господи, беда! Померла!
От близлежащих домов уже ковыляло несколько стариков и старух. Появился и мужик помоложе, в драной белой майке и синих трикотажных тренировочных штанах советского образца — такие еще до рождения Тарана и Лизки по шесть рублей продавались. Он опередил всех еле шкандыбающих дедов и бабок, подошел к Юрке и спросил:
— Чего, померла, что ли?
— Вроде бы, — ответил Таран неуверенно.
В это самое время бабка Соня, всхлипывая и всплескивая руками, спустилась с крыльца.
— Ой, Нюшенька! Ой, подруженька дорогая! — то и дело взвывала она. — Ой, беда-какая!
— Юр, — потянула Тарана за рукав Лизка, — пошли отсюда, а? Не люблю я это…
Таран подумал, что тут и впрямь ничего уже не изменишь.
— Пошли, — кивнул он и направился дальше в сторону сельского «центра», откуда к месту происшествия двигалось еще несколько любопытных.
Навстречу Юрке и Лизке со стороны управы протарахтел грязно-желтый запыленный и ободранный мотоцикл «Урал» с коляской, на котором восседал молодой милицейский лейтенант в рубахе с короткими рукавами и сером кепи, похожем на бейсболку. Похоже, к месту происшествия спешил здешний участковый.
Таран с Лизкой от автобусной остановки свернули на уже известную Юрке тропку, миновали огороды и вошли в лес. Некоторое время шли молча. Таран все это время продолжал размышлять. Может, вернуться, рассказать этому летехе, что они джип около дома Анны Гавриловны видели? Ну и что дальше? Номера Юрка не запомнил. И потом, это и без него менту расскажут. Заявлять, что, мол, это подозрительно, раз собака и хозяйка в одночасье скончались? Если мент неглупый, сам засомневается, а если глупый, то ему на это сообщение будет начхать. Тем более что никто никакого шума-драки явно не слышал.
У Тарана, однако, выстроилась некая версия. Не иначе, какие-то бандюки узнали про то, что папка с рукописью и рецептами хранилась у Анны Гавриловны, приехали к ней, заявив, как это сделал позавчера Генрих, будто их прислал Рыжиков, и хотели забрать папку. А Гавриловна им сказала, что за папкой от Рыжикова уже приезжали и куда-то увезли. Наверно, она им описала, что приезжал здоровенный, за два метра ростом, лысый мужик средних лет на зеленом «уазике». Может, и Юрку приметила за рулем, но вряд ли смогла его хорошо рассмотреть.