Закон Талиона
Шрифт:
Коля отрицательно помотал головой.
— Предпочитаешь пока выводов не делать? Правильно, сначала надо подумать. При-знаться, я ожидал, что пара вопросов у тебя всё же появится. Но раз ты с вопросами не спе-шишь, я их сам выделю. Итак, вопрос первый: почему существование ядра — дело "жутко секретное"? И второй: по какому праву российские законы я назвал веригами?
— Да вроде бы и так всё понятно.
— Это вряд ли. Я поясню. Наша группа ведёт оперативные разработки по обозначенным направлениям. Силовики не потерпят вмешательства в их дела даже от бывших соратников, и не потому, что это их кусок хлеба. Обладание определённой информацией позволяет на этот кусок намазывать белужью икру толстым слоем. А тут конкуренты. Действуя тайно, мы ограждаем себя от разборок со спецслужбами и не засвечиваемся перед преступниками, что позволяет работать с высокой результативностью. Это, что касается секретности. Теперь о законах. Можно сколько угодно распинаться о демократии, но закон везде и во все времена был на стороне сильного. В нынешней России тем более. Не спорю, кое-что делается к лучшему, с девяносто третьим и даже с девяносто девятым не сравнить, и, тем не менее…. Полученную в результате оперативных мероприятий информацию аккуратно, дозировано, так, чтобы это походило на случайно просочившиеся сведения, перебрасываем заинтересованным службам. Потом по телевидению крутят сюжеты о перехваченной
Коля отрицательно покачал головой.
— Вячеслав Владимирович, я ведь не правозащитник какой, я с зоны. Кое-что повидал. Меня нарушениями напугать трудно.
— Другими словами, ты принимаешь нашу позицию и самосудом наши решения не считаешь. Так?
— Откровенно?
— Ещё бы!
— Я о таком на нарах только мечтал. Чтоб, как на передовой: здесь мы — там противник, в руках оружие. Кто — кого, без компромиссов.
— Та-ак, — протянул комбат, — чувство мести — плохой советчик. Не застит?
Николай смутился.
— Нет. Наверное, нет. После того, что со мной сделали, у меня появилась острая по-требность в справедливости. И в справедливом возмездии тоже. Вы же сами сказали, что "зло на свершившего ляжет". Это из Библии?
— Из книги Экклезиаста.
— Ну вот — древние мудрецы дело знали. Готов выполнить любое задание.
— Доберёмся и до задания, но, — комбат большущей лапой ухватил массивное кресло за спинку, легко, будто невесомое, переместил его в центр кабинета и уселся напротив Нико-лая, глаза в глаза, — сперва о сути дела. Началось оно с тревожного сообщения. Бывший офи-цер ВМФ, работающий в частном торговом флоте, вернувшись из очередного рейса, решил навестить брата. Его брат вместе с женой и дочкой проживал в Уссурийске, всего в сотне километров от Владивостока. Моряк — человек одинокий, души не чаял в своей племяннице, немедля загрузился подарками, сел в свою "Мазду" и поехал. Дело житейское. Однако дол-гожданная встреча не состоялась по причине отсутствия родственников. В их квартире оби-тали чужие люди. Морской волк пропадал по иноземным портам больше полугода и, естественно, предположил, что семья брата по какой-то причине поменяла место жительства. Само собой, он попытался дознаться о местонахождении родни у новых жильцов, но те ни сном, ни духом. Единственная зацепка, что приобрели они квартиру через Владивостокскую фирму "Уральский-Дальний". Сунулся наш моряк в справочную, в милицию, там лишь плечами пожимают: съехали и съехали, мало ли…. Пришлось возвращаться ни с чем. Решил во Владивостоке наведаться в названную фирму, может быть, там имеются сведения о родне. И ещё он спохватился, что по приезде не зашёл на почту и не заглянул в свой абонентский ящик. Действительно, в ящике его ожидало письмо, но не от брата — автор-доброхот предпочёл остаться неизвестным. Позже моряк отнёс это письмо в офис Приморского краевого филиала СОТОФ. Оттуда оно переадресовалось к нам. В письме говорилось, что его родственники попали в беду, и руку к этому приложила некая таинственная секта. Сначала посадили на иглу дочь, то бишь, племянницу бывшего офицера. Кошмар продолжался месяца три, а потом пришли бандиты и заявили, что пора платить по счёту. Оказывается, девочка вогнала семью в колоссальные долги, но рассчитаться можно, продав квартиру. Последовали угрозы. В милиции никаких мер не приняли, лишь пообещали отправить девочку в колонию для наркоманов. В общем, брат отдал квартиру бандитам, и семья уехала куда-то в глушь, по слухам, в тайгу на реку Раздольная близ границы с Китаем. Там, якобы, существует целое поселение таких же бедолаг. Ютятся в землянках. А верховодят там сектанты. Каково?
Коля сжал кулаки.
— Да за такое надо головы отрывать!
— Согласен. — Кивнул Вячеслав Владимирович. — Коллеги из Приморского оперативно перебросили нам текст письма через Сеть прямо в присутствии моряка. Вон, Паша прини-мал. В ответе он посоветовал отставнику никуда не влезать, ни в какую фирму за разъясне-ниями не обращаться и ждать специалистов. Павел и ещё один тёртый калач, прозванный в узких кругах "товарищем Суховым" в тот же день отбыли самолётом во Владивосток. Па-вел, может быть, сам расскажешь о своих подвигах?
— Да какие там подвиги? Мы хоть и стартовали шустренько, — Паша извернулся в кресле лицом к Николаю, — да в Хабаровске просидели сутки из-за погоды во Владике. А пока мы коротали время на баулах, беспокойного моряка сбила машина, на переходе через улицу. Водитель, как водится, извини за каламбур, скрылся. Машину вскорости обнаружили — была в угоне. Очередной "висяк". Товарищ Сухов — это рабочий псевдоним, а зовут его Фёдором, обратил внимание на настораживающий фактик: злоумышленник угнал авто примерно за десять минут до наезда, а за полчаса до трагедии — есть случайный свидетель — мужчина покинул офис "Уральский-Дальний". Видимо, не удержался, проявил инициативу. Подмеченный факт, будучи до времени, единственным, сам по себе ничего не значил и никого не заинтересовал. Мы попали, что называется, с корабля на похороны. Первая трагедия. В сущности, вся наша командировка — цепочка трагических событий.
— Не прибедняйся, Павел, — Виктор Сергеевич погрозил пальцем, — банду сектантов вы всё-таки раздолбали.
— Так оно, — капитан вздохнул, — только вернуть потерянным людям человеческий облик уже не смогли.
— Твоей вины в этом нет, зато, вдумайся, сколько людей, благодаря вам, избежали по-добной участи.
— Так оно, — повторил Паша, — ладушки, я по порядку. Как я уже говорил, попали мы прямо на похороны. У покойного родственников, кроме исчезнувшего брата, не имелось, организацию ритуала взял на себя местный филиал Союза офицеров. Факт смерти без во-просов. Организаторы получили разрешение, оформили документы и на следующий день — на погост. Тут мы как раз. Ныне усопший в своё время дослужился до капитана первого ран-га, его знали многие, народу набралось человек сто. В основном моряки, как из отставных, так и из действующих. В общей офицерской тусовке мы благополучно затерялись, никто на нас не обратил никакого внимания. Ну, пришли люди попрощаться, что с того. Про нас знал только краевой председатель — контр-адмирал в отставке, да два его ближайших сотрудника. Это я к тому: появились мы в городе инкогнито, и данное обстоятельство, особенно в ракурсе смертельного наезда, надо было сохранять, как можно дольше. Так товарищ Сухов и сказал адмиралу. Потом он, всё через того же председателя и его соратников, не сильно напрягаясь и не засвечиваясь, оприходовал всю информацию по максимуму — следак-то от бога. По ходу выяснилось, что наследников у покойного нет, зато есть четырёхкомнатная квартира в центре горда. Вот товарищ Сухов и предложил пустить слушок, что, якобы, у здешнего Союза офицеров имеются кое-какие документы, на основании которых, вышеупомянутый Союз вполне может унаследовать недвижимость усопшего. Утку запустили, ждём, не светимся. И двух дней не прошло, появляется брат покойного, чин чинарём. Во финт! Фёдор, чертяка ушлый, знал, что делал. Перво-наперво возник вопрос: не липа ли? Братишку-то в глаза раньше никто не видел. Сделали несколько фотографий, и я смотался по-быстрому в Уссурийск, предъявил соседям. Соседи брата признали, мол, Василий Петрович, и точка! Только нашлась одна дотошная бабуся с двойным дном и пронзительным взглядом. Она зачем-то поводила ладошкой над снимками, губы поджала, подумала-подумала и выразилась туманно: "Васька, конечно, он…, да не он. Тута больше на покойника похож. Извели мужика христопродавцы. Господь до времени попустился, однако, ты, — она ткнула в меня корявым пальцем, — станешь орудием в деснице его. И не придуривайся под старого!". Я, естественно, поинтересовался, как у бабки насчёт зрения? Уникально, но факт — стопроцентное. Вообще, бабка вся уникальная — с виду карга-каргой, а глаза лучистые, зелёные, и чудится зрачок вроде кошачьего или рысьего. О том и доложил товарищу Сухову по возвращении. Фёдор задумался.
"Слыхал, — говорит, — я о таком, и даже сталкивался лично в девяносто четвёртом. Помнишь или нет, в девяносто пятом шуму было из-за теракта в Токийском метро? Адепты тоталитарной секты "Аум Сенрикё" надумали проверить, как действует газ зарин на боль-шое скопление людей в огромных, закрытых помещениях. Массированная атака двадцатого марта послужила причиной смерти десяти человек, пять тысяч пассажиров получили отрав-ления. Секту объявили вне закона, кого смогли — арестовали. Её тогда у нас тоже запретили. Куда деваться? А до теракта тамошний гуру Сёко Асахара, даром, что полуслепой, двери во все министерские кабинеты России ногой открывал. Большие бабки — десятки миллионов долларов, перетекали в карманы наших высших чиновников. Тогдашний премьер Асахаре чуть не в пояс кланялся. Сектанты стремились распространить своё влияние прежде всего на перспективную молодёжь. С высочайшего соизволения устраивались встречи в МГУ, в "Бауманке", в других ВУЗах Москвы. Агитация, надо отдать должное этому всевидящему слепцу — Сёку, была на уровне: пение мантр, духовные практики и прочая мура. На меро-приятия откупались дорогущие залы. И ведь все знали, что при этом используются как бы безвредные лекарственные препараты в сочетании с малыми дозами зарина. Этот хренов газ, минимально растворённый в воздухе, оказывает опьянение сродни наркотическому. Обеспечивалась ошаленная внушаемость аудитории. А при длительной обработке у приверженцев возникало стойкое нарушение психики. Вот с такими живыми покойниками и с их духовными наставниками я и столкнулся, расследуя дело о нескольких убийствах. Там много чего было. Подобное гадство сопровождалось присвоением недвижимости неофитов. Духовники, надо отметить, действовали нагло, наши законы для них не писаны — шибко высокая крыша. Когда я слишком глубоко копнул, мне дали по шапке. Продажность верхов в то время была беспредельна. После запрета сектанты рассосались, но никуда не делись. В столице появились элитарные, закрытые клубы "друзей востока". Так вот, дружок, нынешняя ситуация оченно напоминает дела давно минувшие. Теперь понятно, почему рядом с братишкой всё время находится, будто бы, адвокат. По сути, это тот же духовный наставник, братик-то зомбирован напрочь и самостоятельно мыслить уже не способен".
Сухов, выдав такую несвойственную ему длинную тираду, снова задумался, а я, понят-ное дело, молча ждал, когда он разрешится. Встревать с советами не по чину. Чтоб ты, Коля, знал: в нашем тандеме товарищ Сухов — мозги, я — кулаки. Силовая поддержка, так сказать. Хотя, пусть он сам человек и не молодой — полтинничек разменял — один стоит целого взво-да, а то и роты. С виду — семидесятилетний старик… А! Я про одно обстоятельство забыл: мы с ним по Владику перемещались только в гриме. Знаешь, есть такие мази, стягивающие кожу в морщины, подкладки под губы да за щёки, и прочие ухищрения. Плюс животик на-кладной, плюс изменённая походка. Один-два штриха, и тебя мама вблизи не узнает. На гриме Сухов настоял. Я так думаю: он с самого начала знал, какие-такие приключения нам грозят в Приморье. Нам местные однокомнатную квартирку определили для постоя, так мы, на ночь глядя, весь этот ужас с себя смывали, а утром опять. Когда я приехал с докладом, Фёдор ещё в гриме посиживал. Старикашка, старикашкой. И я не лучше. Потешно!
— Что-то ты, Паша, слишком покровительственно к сединам…, - буркнул Шершнев.
— Помилуйте, — Павел прижал руки к груди, — Виктор Сергеич, я же не свысока, я всего лишь подчёркиваю разительное несоответствие внешности и возможностей. А ну, какие бандитствующие придурки наскочат на такого старичка в подворотне? Умора и трагедия! — Капитан как-то вдруг погрустнел и повторил раздумчиво. — Умора и трагедия, да…
Владивосток — дело тонкое
Павел успел заварить чай на кухне, напластать бутербродов с колбасой и сыром, при-волочь в комнату всё это кулинарное великолепие и водрузить на стол, а Сухов, ни на какие раздражители не реагируя, всё что-то просчитывал в уме, и лицо его при этом становилось злым. Наконец, он заговорил.
— Понимаешь, Паша, я, когда расследовал то давнишнее дело, наткнулся на такие фак-ты, что волосы дыбом. Люди, по своей наивности попадавшие в секту, либо быстро станови-лись недоумками, либо бесследно исчезали. Наряду с захватом имущества в ходу были пыт-ки и убийства. Тех, кто спохватывался и желал выбраться из трясины — в расход. Устраива-лись показательные казни. Человеческая жизнь рядового члена секты стоила меньше коз-лячьего помёта. И это на территории России в конце двадцатого века! Едва миновал девяно-сто третий с его потрясениями, когда Президент расстреливал Верховный Совет и тасовал правительство, как карточную колоду, под звуковой фон о грядущих демократических за-воеваниях. В любые времена даже во власти встречаются люди порядочные, но многие ха-пали "зелень" и ртом, и задницей, и не было им дела до каких-то там людишек. Мало того, когда я стал ломиться в двери ответственных кабинетов, меня попросту сдали, выбросили из органов и натравили на меня "Аум…". Как я тогда выжил? О том разговор особый. При-шлось временно уйти на нелегалку и начать собственную тайную войну. Конечно, мне не-гласно и довольно эффективно помогали — всё-таки не все кругом подонки. А потом девяно-сто пятый, теракт в Токио, запрет секты, и я вышел из подполья. Звали назад в контору, да я ту службу с кровью выблевал. За период своей тайной войны я себе на "пожизненное" зара-ботал не единожды. Вот так. Дело пошлое, только по таким деяниям срока давности не пре-дусмотрено. Знаешь, почему я тебе об этом говорю? Чутьё старого опера подсказывает, что грядёт здесь подобная войнушка. Придётся преступать законы. Кабы они работали, может, и не пришлось бы…, а так — уповаю на высшую справедливость. Ты что-нибудь о "Законе Та-лиона" слышал?