Закон Талиона
Шрифт:
— …а предложение, вернее, приказ сдать фирму я уже получил от хозяев. Даже три-дцать процентов реальных пообещали — большие бабки.
— Ну, — сказал Игорь, разливая "Мукузани" по бокалам.
— Тогда, — Коля с удовольствием втянул объёмный глоток терпкого напитка, — будем думать.
Судьбоносные пустяки
— Серёжка, где ты их так уделал?
Мама рассматривала джинсы, держа их навесу.
Сергей тоже присмотрелся и почесал макушку.
— Дык, на пляжу, видать.
Мама покачала головой.
— На пляж мог бы и в старых.
— Да, ма, я почищу.
— Горе мне с вами, — вздохнула мама, — тут "почищу" не поможет, придётся замачивать. На-ка, — она сунула джинсы Сергею, — убирай всё из карманов и клади в большой таз. Так и быть — простирну. До утра высохнут.
Мама Маша по части мелкой личной собственности проявляла крайнюю щепетиль-ность и никогда не позволяла себе обшаривать карманы мужа, справедливо полагая, что да-же самый близкий человек имеет право на неприкосновенность персонального имущества и вовсе не обязан отчитываться за содержимое своих карманов. Когда Серёжа подрос, это пра-вило само собой распространилось и на сына. Вообще-то в семье друг от друга никогда ни-чего не прятали, и не собирались прятать, но правило — есть правило.
Сергей выложил на журнальный столик ключи, немного мелочи серебром, несколько мятых десяток и носовой платок — вроде всё. Штаны он с благодарностью передал матери. Стирка не входила в число его любимых занятий.
Мамуля, прежде чем бросить джинсы в таз, просто так для страховки встряхнула их, и из заднего кармана на кафельный пол выпала светлая, немного помятая картонка. Мама, подняв прямоугольный листик плотной бумаги, приблизила его к глазам. Потом, привычно покачав головой, отложила штаны и вышла из ванной комнаты.
— Серёжка, откуда у тебя…? Тут написано: "Депутат Государственной Думы, сопред-седатель", и вообще… Фальшивка?
Увидев в маминой руке визитную карточку, Серёга хлопнул себя по лбу.
— Ё-моё! Во память! Дядька один на улице дал.
Пожалуй, любой взрослый человек, с кое-каким жизненным опытом, никогда не стал бы пренебрегать знакомством с депутатом Государственной Думы, всё-таки в табели о ран-гах это звание вроде как приравнивается к статусу замминистра, а заместители министра в Средгнегорске не на каждом шагу. Наверное, нашлись бы желающие если и не использовать визитку к своей выгоде, так хотя бы помахать ею перед носом у знакомых. Однако юный провинциал, не шибко зацикленный на статусах, рангах и званиях, не придал должного зна-чения мимолётной встрече. Нет, он не забыл своих спасителей и испытывал к ним чувство благодарности, а вот кусочек картона сам по себе для Сергея Капралова мало что значил, и он, запросто засунув его в задний карман, через некоторое время благополучно о нём забыл. Ну, встретил в кои-то веки хороших людей — спасибо им. Сколько ещё таких встреч впере-ди?
Родичи жаждали объяснений. Серёга, не вдаваясь в шокирующие подробности, пред-ставил дело так, будто по случаю разговорился на площади с представительным джентльме-ном в сопровождении группы товарищей, а тот…
Склонив голову набок, батёк задумчиво покрутил карточку в пальцах.
— Что-то не припоминаю, чтобы к нам сюда наезжал какой-нибудь депутат такого уровня.
Сергей пожал плечами.
— Может, на выставку вооружений?
— Может быть, — согласился батя, — и всё-таки…, скорее всего, один из помощников.
— Какая разница?
— Не скажи. Она тебе, — батёк пощёлкал ногтём по картонке, — нужна? Тогда я её прибе-ру. Не выбрасывать же…
Батя сунул визитку в свой бумажник, один бог ведает, с какой целью. Он мог бы поло-жить этот клочок бумаги, скажем, в письменный стол, поближе к документам, но он поло-жил его не куда-нибудь ещё, а в бумажник. Пустяк? — конечно же, пустяк. Казалось бы, пус-тяк.
А утром отец Анатолий Капралов уехал на завод. В конце августа, в преддверии осени утренники уже довольно прохладны. Отец напялил пиджак, в пиджаке лежал бумажник, а в бумажнике визитка сопредседателя СОТОФ.
Завод развернулся в десяти километрах от города в районе Стальского рудника. Такое название рудник получил не от слова "сталь", а от фамилии обер-мастера Стальского, лет сто пятьдесят назад ведавшего тутошними работами.
Без малого вот уже три столетия эту землю вспарывали многократно и безжалостно, добывали руду красной меди и золотые самородки, выламывали алый мрамор и радужную яшму, редкий по красоте малахит и ещё множество всяческих, так называемых небесполез-ных ископаемых, в изобилии разбросанных на поверхности этих древних гор. Прибрав, что плохо лежит, добытчики уходили, земля, переболев, зализывала раны. Подобных горных выработок — карьеров, вокруг Среднегорска имелось бессчётное число.
Стальский рудник, это цепь из пяти смыкавшихся котлованов, каждый из которых имел примерно сто метров в поперечнике и метров двадцать в глубину. Выработка породы некогда производилась здесь открытым способом. По окоёму гигантских каверн стоял пре-имущественно хвойный лес, но деревья по непонятной причине вплотную к границам карьера не приближались, предпочитая тесниться метрах в десяти от края. Крутые каменистые осыпи за полтора столетия так и не покрылись настырной зеленью, словно обнажённый камень сохранил некие ядовитые свойства. За карьером местность понижалась. По этой причине ливневая вода в котлованах не накапливалась, давным-давно проточив себе водостоки.
Лучшего места для переработки отходов, пожалуй, что и не найти. В котлованах раз-местились здоровенные тысячекубовые ёмкости под всякую дрянь, там же смонтированы насосные станции, смесительные чаши и сушильные ванны, от которых к формующим прессам протянулись троса ковшовых элеваторов. Площадки, расчищенные поблизости от карьера, были напичканы различным вспомогательным оборудованием и застроены складскими блоками. От трассы Среднегорск — Екатеринбург ответвлялась грунтовая, но хорошо отсыпанная щебнем и плотно пробитая дорога, замысловато петлявшая по лесу и выходившая к заводской зоне.