Законы улиц
Шрифт:
– Не сегодня. Надо встретиться и кое-что перетереть.
– Не вопрос. Где?
– Парк Железнодорожников. Завтра в девять утра.
– Так рано? – удивился Сиплый. – Нафига?
– Парк Железнодорожников, в девять, – повторил Жила и отключился.
Сиплый нахмурился: поведение Жилы ему не нравилось.
Зато специалист прослушки, которая в наушниках слышала каждое слово их разговора, была воодушевлена – чего-то подобного она ждала давно. Записав все данные звонка – время, номер абонента, содержание разговора – она сняла трубку и позвонила в разбойный отдел УВД.
И в половине девятого
Парк Железнодорожников представлял собой даже не парк в полном смысле слова: это была длинная и узкая аллея со скамейками, тянувшаяся вдоль проспекта Победы. В это время – утро буднего дня – здесь были лишь местные жители, которые через парк срезали свой путь от дома до автобусных остановок. Женщины, парни, молодые мамы с детьми.
В начале аллеи на скамейке засели Фокин и Аксенов. Для прикрытия они взяли в руки по бутылке минералки. Для этого района типичная картина – двое бедолаг похмеляются после вчерашнего. В конце аллеи находились еще два опера из разбойного отдела. На проспекте Победы стояла машина без опознавательных знаков, в которой ждали сигнала четверо спецназовцев в штатском.
Аксенов закурил. Прикуривая сигарету, он приблизил к лицу микрофон, спрятанный в манжете куртки, поэтому движение выглядело вполне естественным, когда он спросил:
– Что у вас?
– Чисто, – отозвались опера в конце аллеи.
– Машина-один, следите за дорогой, – напомнил Аксенов. – Если около парка начнет светиться «шевроле-нива», дайте знать. И запишите номер.
– Понял, – кратко отреагировали спецназовцы.
Аксенов нервно посмотрел на часы.
– Без пятнадцати.
– Придет, куда он денется… – Фокин покосился на сигарету. – Дэн, ты можешь не курить?
– Хрен тебе. Это ты бросаешь, не я.
Фокин вздохнул. Достав из кармана пустеющую коробочку с зубочистками, вложил одну из деревянных палочек в рот.
– Знаешь, что самое фиговое, когда бросаешь? Мозги.
– У тебя мозги никогда не были сильным местом, – хмыкнул Аксенов.
– Да пошел ты. Не, я серьезно. Ходишь какой-то… несобранный. Сосредоточиться ни на чем не можешь. Мысли постоянно куда-то ускользают, понимаешь?
– Бросай бросать.
– Пока держусь, – вздохнул Фокин. – Ну и плюс… завтра предки приезжают.
Аксенов посмотрел на часы. 8:50.
– Черт, где они шляются?
– Придут. Как у тебя дома дела? Ольге работа новая нравится?
– Даже не спрашивай, – поморщился Аксенов. – Нравится… Уволилась она. Точнее, ее попросили. Долгая история.
– Фига се. Так у нее прям непруха с работой.
– И это все, о чем мы дома говорим последний месяц, – проворчал Аксенов. – Черная полоса, работа, проблемы. Проблемы, работа, черная полоса… Ольгу все бесит и злит, глаза постоянно на мокром месте…
– Она у тебя что, тоже курить бросила?
– Если бы…
Их перебил голос одного из оперов в наушниках:
– Народ, объект подтягивается.
Сиплый свернул в парк. Он подозрительно покосился на оперов на скамейке, но те травили анекдоты и не обращали на него никакого внимания. Пройдя мимо, Сиплый пошел вглубь аллеи, внимательно осматриваясь по сторонам. Мимо пробежала девушка в спортивном костюме. Чуть дальше пожилая женщина волокла за собой хнычущего мальчугана. В самом конце аллеи, Сиплый увидел их лишь через минуту, сидели еще двое и попивали минералку.
Сиплый обошел всю аллею. Жилы нигде не было. Тогда он развернулся и направился к центру парка. Усевшись на одну из скамеек, Сиплый достал телефон и нервно посмотрел на время. 8:55.
– Смотрим в оба, – тихо бросил Аксенов в микрофон рации. – Жила может нарисоваться в любой момент.
Жила уже был здесь, но никто из присутствующих в парке об этом не догадывался.
Жила знал этот район еще до зоны, он неоднократно здесь бывал и неплохо ориентировался. В кофте с капюшоном, скрывающим лицо Жилы от любопытных глаз, он дворами добрался до пятиэтажки, упирающейся в парк. Около одного из подъездов он закурил, выжидая время. Здесь были магнитные замки домофона. Один рывок – и Жила откроет эту чертову дверь. Но привлекать к себе внимание он не мог.
Шанс представился меньше чем через минуту – из подъезда, кряхтя и охая, выбралась пенсионерка с палочкой. Жила придержал дверь, пропуская женщину, после чего скрылся внутри. Было ровно 8:20 утра.
Он выбрал пятый этаж. Пластиковое окно располагалось довольно высоко, но для рослого Жилы это не являлось проблемой – окно было как раз на уровне его глаз. Замерев у окна, Жила стал внимательно изучать территорию парка.
Он видел появление двух пар крепких типов, которые засели с обеих сторон парка. Аксенов и Фокин сидели спиной к Жиле, поэтому лиц он не видел. Но общая картина складывалась не в пользу Сиплого – кажется, парк обложили.
Когда появился Сиплый, Жила смотрел лишь на оперов. Скучающие на скамейке мужики при появлении Сиплого вдруг принялись увлеченно общаться. А когда Сиплый прошел мимо них, оба посмотрели ему вслед.
Сомнений не было. Менты.
Жила спустился вниз, и, выйдя из подъезда, углубился во дворы. Через минуту он, петляя по задворкам и подворотням, вышел на улицу на противоположной от парка стороне квартала. Там его поджидала красная «шевроле-нива».
Через десять минут Сиплый стал нервничать. Он постоянно посматривал на время, косился по сторонам. Но Жила так и не появлялся. Сиплый встал и принялся ходить взад-вперед. Снова сел, на этот раз на другую скамейку.
Еще через десять минут он не выдержал и позвонил на известный ему номер.
Трубку никто не взял.
Вариантов у Сиплого оставалось немного. Он просто встал и покинул парк.
Следящие за ним Аксенов и Фокин были поражены.
– Фига се. Что за дела? Где Жила?
– Он не появится, – мрачно отозвался Аксенов. – Что-то пошло не так.
– Что?
Ответа не было.
Жизнь в мясном павильоне кипела своим чередом. В первой половине дня всегда был наплыв покупателей: отоваривающиеся здесь люди, в основном пенсионеры, отлично знали, что самые хорошие и свежие куски появляются с утра, поэтому павильон был полон.