Законы войны
Шрифт:
Подтянулся, перевалился через невысокий край крыши, прикрывающей что-то вроде подъезда к вилле. Там, сверху, была еще широкая, открытая терраса.
– Десять. Замри!
– Ты ничего не слышал?
Араб замер, боясь пошевелиться…
– Не. А чего?
– Упало вроде что-то…
– Да ладно. Покурим…
Едва слышный треск – сигаретной головки о бок коробка.
– Занять позиции и ждать… Занять позиции и ждать… Твою мать, мы занимаемся всем чем угодно, кроме того, что должны делать.
– А что мы должны делать, земляк?
– Воевать, вот что! В провинциях духи
Звук, напоминающий зевок.
– Дурак ты, земеля. Если хочешь под пули лезть, я не возражаю. А мне и здесь хорошо. Поближе к начальству и к кухне…
– Я не для этого в армию вербовался.
– Скаутские костры в ж… не отгорели? Ничё, вот перебросят в Кандагар, там узнаешь, почем фунт лиха…
– Да заткнись ты…
– Лиховцев, в чем дело…
Новый голос. Араб его не слышал. Уверенный, командирский.
– Остановились передохнуть, господин штабс-капитан…
– Отставить курить, б… Обалдуи. Ничего не слышали?
– Никак нет… вроде.
– Что – вроде? Давно докладывать разучился? Устав учить отправить?
– Сержант Зозуля слышал, будто упало чего. Я ничего не слышал…
Молчание. Потом – шаг, едва один. Араб даже дышать перестал.
– Продолжать караульную службу. Гасилы грешные [106] . Лиховцев…
– Я!
– Не ори. Завтра мне пятый раздел устава расскажешь наизусть.
106
Лентяи, увиливающие от работы. Сленг советской и императорской армии в чем-то схож.
– Есть… – разочарованный голос.
– Все, двинулись, двинулись. Увижу сигареты – окурок сожрете. Дятлы.
Снова шаги, теперь размеренные. Уходят…
Еще шаги. Крыша тонкая. Едва слышно прикрылась дверь – судя по звуку, глухому и солидному, дверь непростая, может, даже и бронированная. Ушел? Или потопал ногами на месте, прикрыл дверь и стоит – с пальцем на спусковом крючке.
Как узнать?
А никак.
Много лет назад один китаец учил их искусству «шага гусеницы». Это когда люди думают, что ты стоишь, а на самом деле ты идешь. Одно из древних, почти утраченных искусств монастырей в Шаолине. Вот и здесь надо так же – только не идти, а ползти.
Что там, под крышей? Кто там? Может быть, кто-то только ждет движения, чтобы открыть огонь. Легкое движение пальца – и рой стальных ос оборвет его жизнь…
Он сдвинулся немного. Буквально на миллиметр. Потом еще.
Никто не закричал. Не начал стрелять. Не взлетела красная ракета, обозначающая тревогу.
Тихо…
Двигаясь в час по чайной ложке, он подобрался к окну. Оно было не только заперто, но изнутри еще закрыто ставнями и, судя по всему, стальными, настоящими.
Он прилепил к стеклу микрофон последнего поколения – похожий на вырезанный из липкой ленты круг размером с компакт-диск, гибкий и прозрачный. Он снимает звук с самого окна, за счет его микровибраций, возникающих от человеческого голоса.
Потом переполз к другому окну…
Не могло быть и речи о том, чтобы перебраться обратно тем же способом. Он просто не успевал, в помещении, к двум из трех окон которого были прилеплены микрофоны, закончились разговоры – а через несколько минут гости уже появились на
Никому из них было невдомек, что напоминающий японского ниндзя человек, одетый в черное, лежа наверху, на террасе, слушает и даже снимает их.
– Виктор Всеволодович… – молодой голос.
Звук шагов. Едва слышный металлический щелчок крышки зажигалки.
– Ну?
– Я с вами отдельно поговорить хотел. По поводу Мутабара…
– Ну что там опять…
Араб понял, о чем, верней, о ком идет речь. Мутабар – это было имя и одновременно кличка генерала Мутабара [107] , начальника Корпуса пограничной стражи в Афганистане. Он пользовался популярностью – как один из немногих офицеров-афганцев в генеральском звании.
– Это насчет крайнего каравана из Дарра Адам Хель. Люди Мутабара задержали его.
107
Мутабар – надежный.
– Случайно?
– Нет, мы уже выяснили. Люди Мутабара распространяют слухи по всему приграничью, что только слово генерала Мутабара есть гарантия, а слово русских ничего не значит.
Тяжелое дыхание. Сигаретный дым. Потом какой-то непонятный звук – вроде удар, а потом – нечто похожее на приглушенный стон.
– Сам придумал, сучонок? Ты кому уши натянуть пытаешься, гнида? Я, почитай, без малого пятнадцать лет на Востоке. Мутабар никогда не скажет такое, что бы он ни думал! Если бы он был таким дураком – давно б лежал в земле.
…
– Ну, говори.
– Господин полковник, но караван действительно задержан!
– Идиот. Пойди и выкупи его. Мутабар хочет денег и ничего больше. Он продаст тебе за полцены твою же контрабанду, чтобы не искать оптового покупателя.
– Но как же обязательства перед англичанами…
Еще один звук удара.
– Мал еще, чтобы рассуждать о таком. Иди работай. Попробуешь еще раз соврать… знаешь, что будет.
Араб, затаившись, слушал – ему не надо было переводить, чтобы понять, о чем речь. По какой-то договоренности с англичанами – из города Дарра Адам Хель вышел караван с оружием и боеприпасами для боевиков. Ему была гарантирована зеленая улица – но его задержали люди Мутабара, генерала, отвечающего за пограничную зону. Русские не вмешались, потому что афганцы в кой-то веки раз сделали все сами. Теперь караван разгрузился где-то на складах, и оружие ждало своей участи. Точнее, генерал ждал, кто к нему придет и с каким предложением. Если предложение будет приемлемым – оружие ночью вывезут, а на следующий день по акту бросят в металлургическую печь такое же количество металлического лома. Если никто не придет – что ж, тогда уничтожат оружие и будут ждать другой караван.
Вот только англичане недовольны, и сильно недовольны. И кое-кто среди заговорщиков уже продвигает их интересы…
Снова шаги. Звук двигателя, скрип открывающихся ворот. Одна машина пошла. Здесь их всего три…
– Ну?
– Баранки гну… – раздраженный голос.
– Меняем?
Это простое слово в контексте звучало зловеще.
– Всех не поменяешь…
Звук, с каким выпускают в воздух табачный дым.
– Я с самого начала был против того, чтобы связываться с англичанами.