Закопайте Эльминстера поглубже
Шрифт:
Вся борьба прекратилась, и Симбул смотрела на Рун, лишившись своей ярости и совсем с другим выражением в глазах.
— Госпожа, я благодарю тебя, — мрачно сказала она и поцеловала обожжённые пальцы Амарун.
От прикосновения по телу Рун пробежала успокаивающая, целебная прохлада, и девушка задрожала в удивлённом облегчении.
Боль исчезла. Ожоги прошли.
Затем цепь, приковавшая Симбул к стене, растворилась в мерцающей тишине.
Освобождённая женщина погладила Шторм в знак молчаливой благодарности и встала,
У входа в пещеру Арклет Делькасл мрачно стоял над госпожей призраков. Лезвие его меча было нацелено ей в горло. Охваченная болью, она смотрела на него в агонии, её руки были изрезаны в кровавое месиво и уже не способны продолжать бой.
Симбул подошла к молодому лорду, коснулась его головы и сказала:
— Выходи, Эл.
Арклет опал, как пустой кожаный мешок, когда прах Эльминстера, клубящийся и мерцающий, потёк из его носа и ушей, чтобы закружиться вокруг лица и груди Симбул.
Она засмеялась от наслаждения, затем отступила на шаг и провозгласила:
— Будь в здравом рассудке и в своём теле.
В воздухе перед ней возникло сияние и быстро превратилось в нечто твёрдое, вертикальное… обнажённого мужчину. Тот покачнулся, выпрямился, и превратился в… Эльминстера, старого и здорового, но с безвольно отвисшей челюстью.
Прах потёк в этот открытый рот, и тело снова содрогнулось. Затем оно открыло серо–синие глаза, улыбнулось и вытянуло руки, чтобы сгрести Симбул в свирепые объятья.
Когда они поцеловались, она твёрдо сказала ему сквозь их слившиеся уста:
— Скоро.
Затем Симбул вырвалась, склонилась к беспомощно глядевшей на эту сцену Симмарре и нежно сказала:
— Отдыхай, измученная.
Взмах её руки снял проклятие, и пронзённая кинжалом женщина осыпалась прахом. Кинжал растворился мгновением позже.
Затем Симбул вышла из пещеры, по пути почти отсутствующе махнув рукой на Арклета.
Тот моргнул, встал, огляделся, увидел Амарун и ухмыльнулся. Девушка бросилась в его объятия.
Шторм и Эл деликатно подтолкнули их следом за Симбул, на свет. Снаружи все остановились и снова воцарилась тишина.
Поджидая их, в воздухе парил чудовищных размеров созерцатель с щупальцами и глазными отростками наготове.
Вспыхнули лучи.
На сей раз Симбул подняла обе руки, и магия созерцателя на полпути превратилась в простой свет.
— Довольно, Мэншун, — она повернулась, чтобы посмотреть на Эльминстера, затем снова обратилась к созерцателю. — Я вспомнила многое из того, о чём говорила мне Мистра. Вы двое теперь должны работать вместе. Это приказ нашей Госпожи Магии.
— Мистры больше нет! — рявкнул Мэншун.
Симбул нахмурилась.
— Она… молчит, да, но в её уничтожении я уверена куда меньше, чем, судя по всему, ты. В любом случае, её заповеди предельно ясны. Вы оба должны собрать столько предметов синего пламени, сколько получится,
Эл слушал в задумчивом молчании, а Мэншун — в нарастающей ярости, мотая глазными отростками. Симбул продолжала:
— Все предметы синего пламени зачаровал один архимаг, используя других как марионеток. Они должны были поддерживать его собственное существование, но он встроил в них способы следить за всеми, кто использует эти предметы — ради забавы и развлечения, а кроме того, чтобы эффективно манипулировать такими владельцами.
— Один архимаг? Кто? — выпалил Мэншун.
— «Тюремщиком» был тот, кого звали Ларлохом. В своём предмете, заточающем призраков, он соединил магию и эссенцию трёх его слуг–личей — принёс их в жертву.
— Ларлох?
Симбул проигнорировала злобный и недоверчивый возглас Мэншуна.
— Предметы — не просто надизмеренческие темницы и способ контролировать призраков. Каждый обладает собственной губительной силой, активной, когда призрак внутри, и затихающей, когда призрак вышел наружу.
— А если призрака уничтожить? — тихо спросил Эльминстер.
— Предмет рассыпется, — ответила Симбул. — Вся его магия будет навеки утрачена.
— Нет! — прорычал созерцатель. — Ты лжёшь!
— Я не лгу, Мэншун. Это ты лжёшь, легко и часто, если это помогает удовлетворить твои желания, и поэтому наивно считаешь, что другие тоже так поступают. Подумай — я легко могла бы тебя уничтожить вместо того, чтобы тратить время, рассказывая всё это. Учти, я испытываю сильное искушение так и поступить. Но всё же воздерживаюсь. Подумай о том, что я делаю это ради высшей цели, из–за необходимости спасти мир, в котором существуем все мы. Итак, ты выслушаешь остальное, или я буду хлестать тебя заклятьями, пока ты не присмиреешь и не начнёшь умолять о пощаде?
Долгое время созерцатель безмолвно висел в воздухе.
— Я… я выслушаю, — наконец сказал он.
— Мудрое решение. Мистра и Азут позволили Ларлоху выполнить его план, посколько считали это необходимым. Подобно личу–владыке, они видели в этом способ обмануть грядущую Волшебную Чуму, предотвратить которую они не осмелились, поскольку Плетение становилось всё более неустойчивым. Плетение требовалось обновить или заменить, и Мистра знала, что любой вариант уничтожит её. Она также знала, что сможет сохранить частицу себя и секреты Искусства, которые она унаследовала — и Азут сможет сделать то же самое — вложив их в сознание личей Ларлоха, а через них — в предметы синего пламени.