Заковали сердце в лед
Шрифт:
В присутствии Тарлецкого Зиганшин присмирел, уже не позволял себе больше кулаками махать и угрожать. Знал, что адвокат каждый просчет в следствии отметит, жалобу, грамотно оформленную, подаст, а потом на суде все, что строилось, развалится, как карточный домик под грозовым ветром.
Поначалу предложил Андрею сигарету, но тот отказался, курево ему Тарлецкий подбросил, затем немного с адвокатом поспорил насчет того, может ли подозреваемый собственноручно свои ответы на вопросы следователя в протокол записывать. В результате пришлось
Зиганшин с победным видом откинулся в кресле и произнес:
– Зря пыжитесь, нам и так все ясно, гражданин Порубов. Вам срочно деньги понадобились на заграничную операцию для матери, вот вы и пошли на ограбление.
– Это вопрос? – поинтересовался адвокат.
– Нет, пока предположение. Вопрос у меня очень конкретный. Кто-то уже после вашего задержания оперативно проплатил операцию вашей матери в размере сорока тысяч евро. Долларами по курсу…
У Андрея отлегло от сердца – значит, Маша, которую он знал всего несколько часов, сделала все, о чем он просил. Нет, не зря она была племяшкой Монгола. Оставалось только надеяться, что все пройдет хорошо.
– Могу добавить, – вставил адвокат, – что мать моего клиента уже находится в Германии.
– Моя недоработка, – мрачно заметил Зиганшин. – Ее следовало тоже задержать как возможную укрывательницу краденого. Не успел всего на какой-то час, самолет улетел. Но мы уже готовим бумаги в Интерпол…
Порубов обозначил движение, которое не предвещало для него ничего хорошего в перспективе. Если бы Тарлецкий не остановил его взглядом, Андрюха врезал бы Мишке в физиономию.
– Итак, вопрос. Откуда у вас появились эти деньги? – вписал в протокол допроса и озвучил вопрос Зиганшин.
– Их не мог оплатить мой клиент, – вновь опередил ответ Порубова адвокат. – На тот момент он уже был задержан. Да и эта оплата к делу не относится. Мой клиент может отказаться отвечать на вопрос.
– Найдем мы, как и кто платил, – пообещал Зиганшин. – Уже одно то, что вы отказываетесь отвечать, наводит на размышления. Вы создаете следствию необоснованные препятствия.
– Обоснованные, – усмехнулся адвокат.
И тут Порубов, которому в принципе следовало бы молчать, предоставив свою судьбу в руки Тарлецкого, возразил:
– Никакой тайны из этого я не делаю. Пока вы меня искали, я в Москву ездил, по друзьям деньги одалживал на операцию матушке. Собрал, вернулся. Решил подстраховаться, верного человека попросил заплатить. А кто он, не скажу.
– У своих дружков-уголовников одолжили, – криво улыбнулся Зиганшин. – Похвально. Так они вам и дали. Если не ты салон «поставил», то чем отдавать будешь?
– Вас по существу удовлетворяет ответ? – поинтересовался Тарлецкий.
– Пока да, – недовольно пробурчал Зиганшин.
Звучали еще вопросы. На одни Порубов отвечал, на другие отказывался, по совету адвоката, давать ответы, но пока Михаил топтался вокруг основного. Наконец прозвучал и главный вопрос:
– Что вы делали и где находились… – и следователь назвал точное время и дату ограбления ювелирного салона «Славянское золото».
– В театре был, – немного подумав, ответил Андрей.
– В театре? – удивленно переспросил Зиганшин.
Он-то и сам в театре последний раз был, когда в школе учился, когда весь их класс классная руководительница организованно на спектакль повела. А его обычная клиентура и подавно в театр не ходила, смутно подозревая, что такое явление в искусстве где-то существует.
– Да, в театре, – подтвердил Порубов. – А что здесь такого? Я даже могу спектакль, который смотрел, пересказать, если нужно.
– И что давали?
– «Гамлета» Шекспира.
Зиганшин даже хихикнул, думая, что его принимают за идиота. Ведь это же элементарно можно пьесу прочитать, а потом голову морочить пересказами. Порубов тем временем продолжал:
– Я даже могу костюмы актеров описать, декорации. Принца датского такой молодой актер играл, на Безрукова похож, только с бородкой…
Михаила настолько переклинило в старании уличить Андрюху в наглой лжи, что он даже защелкал клавишами компьютера, вызвав на экран сайт областного театра. Все подтверждалось. В злополучный день и час ограбления действительно давали «Гамлета», и принца датского играл актер, отдаленно напоминавший Безрукова. Сходилось описание и других актеров, декораций. Было понятно, что Андрей в самом деле смотрел спектакль.
– Ты в другой день его посмотрел, а теперь мне мозги пудришь! – не выдержал такого издевательства Зиганшин.
– Если присутствие моего клиента в театре подтвердится, то это стопроцентное алиби, – спокойно напомнил Тарлецкий.
– Ни хрена оно не подтвердится, – в сердцах заявил Михаил.
– Наверное, даже билет сохранился, – сделал задумчивый вид Порубов. – Я его после контроля в кошелек положил, – добавил он, еле сдерживая улыбку.
Так-таки и выяснилось, что в кошельке, изъятом у Андрюхи после задержания, нашелся билет с оторванным контролем на тот самый спектакль.
Зиганшин сидел за столом и вертел в пальцах запакованный в пластиковый пакет синеватый театральный билет.
– Кто-нибудь видел вас там? Кто-нибудь может подтвердить, что вы там были во время спектакля? – спросил адвокат.
– Один я на спектакль ходил. А так, все меня в зале видели, как и я их, – задумчиво ответил Андрей. – Вот только в театре на сцену смотрят, а не по сторонам. Но я и сам никого не вспомню, знакомых в антракте не встречал. Ну редко ходят наши пацаны и пацанки в театр. Хотя – стоп. Буфетчица может вспомнить, пухленькая такая, с родинкой на подбородке, смешливая, когда заказ подает, у нее сиськи прямо на стойку наплывают, наверное, самые большие в городе. На них все мужики пялятся. Я у нее перед спектаклем сотку водяры навернул, за жизнь еще поговорили. У нее спросите, вдруг запомнила…