Закройте глаза Истине
Шрифт:
Все, что происходит у нас, то было и на Западе, но только лет на двести пораньше. После эпохи инквизиции у них наступила эпоха Возрождения, Ренессанс, а в России эпоха инквизиции наступила в октябре 1917 года, и закончилась вроде бы в 1991 году, но началась снова в начале двадцать первого века и вместо эпохи Возрождения наступила эпоха Упадка.
Как бы мы смотрели на Европу, если бы у них была эпоха Упадка, а мы пользовались плодами эпохи Возрождения? Да точно так же, как и они на нас – с чувством превосходства, легкого презрения и жалости. И мы бы старались отгородиться от них, чтобы бациллы Упадка не переметнулись к нам. Но пока нам Возрождение не светит,
Что мешает ввести Диктатуру прямо сейчас? Международное общественное мнение и только лишь.
– А как наш народ? – спросите вы.
– Да никак, – ответит вам Эхо. – Нашему народу очень нравится, когда его берут за воротник и размаху бьют мордой об угол дома.
– Хозяин пришел! – кричит народ, бухаясь в ноги. – Прости нас, бляха муха, не признали сразу. Ой, как соскучились мы по твердой руке, по гимну коммунистическому и по желанию водрузить еще одно знамя Победы над какой-нибудь столицей.
И есть желание водрузить это знамя Победы, да вот только не дадут нам это сделать. Морду набьют, знамя отнимут и на голодный паек посадят. А народ тот, который по твердой руке соскучился, по кустам заляжет, чтобы оттуда смотреть, что же из этого всего получится. Воевать-то сейчас дураков нет. Покричать из-за спины, это да, а вот винтовку в руки да в бой идти, это уж извините, барин, нам это ни на хрен не нужно.
И придется на поклон к дяде идти, потому что нет ни своего продовольствия, ни промышленности, а цену на нефть и газ супостаты снизят так, что хоть задаром отдавай, потому что девать-то ее некуда. Из трубы льется или со свистом вылетает, а вот консервных заводов для нефти и газа нет. У супостатов есть, а у нас нет. Мы еще не научились нефть на сто процентов использовать.
С деревом еще хуже. Японцы дерево на сто три процента используют, а мы вот только научились кругляк за границу гнать. Ума много не надо. Дерево спилил, сучки срубил и в вагон. Обезьяну научи, и она это дело будет делать так, что не в пример некоторым. Правда покрой ватников и валенок придется менять. Под обезьян.
Давно бы всех несогласных в лагеря на стройки инноваций. Построили бы заводы новые, в шарашках нам бы спроектировали новые самолеты, автомобили и все такое прочее. Вот тут-то мы бы и сделали рывок. Обогнали бы этих капиталистов, показав преимущества плановой экономики и управляемой активности трудящихся масс. Но ведь тогда придется остаться одинокой страной, типа Северной Кореи. Распределять продовольствие по граммам и по карточкам, бряцать атомными бомбами, а народ по всем щелям и дыркам будет разбегаться в разные стороны. Останутся только те, кому в палатах места не найдется.
Потом двоецарствие российское. Это уже как народная забава. Сначала Иван Грозный короновал на царство хана касимовского Симеона Бекбулатовича. Потом Борис Годунов царствовал одновременно с Лжедмитрием. Потом царь Петр Первый сидел на одном троне со сводным братом Иваном Четвертым. Потом два наших преемника. Эти уже навсегда воссели. И каждый в свою трубу дудит. Один зимнюю Олимпиаду будет проводить на Черном море. Второй в Подмосковье (как Петр в селе Преображенском) делает новый наукоград, чтобы там каждый день рождалось по одному Google. А на остальную Россию вообще махнули рукой. Главное, чтобы не мешала. Для этих целей и губернаторов стали назначать и с Перми пошла эпидемия принятия решений о назначении мэров больших и малых городов.
Чего это я про дуумвират стал говорить, если начинал говорить о каком-то человеке, которого встретил в фойе областной библиотеки у киоска? Точно, все началось с коммерческого киоска.
Почему же я обратил внимание именно на этого человека? Там было человек пятьдесят, а вот внимание обратил именно на него. Как мне показалось, человек этот бросил быстрый взгляд на меня и сразу же отвел глаза.
– Ну и что, – спрашиваю я себя, – ты бы не посмотрел на того, кто открывает стеклянную дверь библиотеки?
– Если бы я никого не ждал, то с какой стати я буду рассматривать всех входящих людей, – отвечаю я себе. – Вот если бы в дверь входил человек со слоном, то тогда бы я обязательно обратил на него внимание. Этот взгляд все равно как огонек папироски в полной темноте. Обычно, снайперы сразу стреляют на этот огонек. Может, не попадут, а, может, и попадут в цель. Вот и этот человек взглянул на меня как снайпер на огонек папироски.
Глава 20
Второй раз мы встретились в Торговом центре в компьютерном отделе, где я покупал роутер. Роутер, это такая маленькая небольшая радиостанция, действующая в радиусе трех-пяти метров. Подключаешь к ней выделенную линию Интернета, и вся квартира становится зоной беспроводного интернета, вай-фая. Если у вас ноутбук, то вы можете преспокойно идти с ним на кухню или в другую комнату работать в сети и за вами не будут тянуться провода.
Пока я разговаривал с продавцом-консультантом, этот человек попросил показать ему флэш-карту, флэшку.
После покупки я вышел из универмага и направился в сторону стоматологической клиники, чтобы по пути заглянуть на расценки зубоврачебных услуг. Клиника находится с тыльной стороны магазина за автомобильной стоянкой.
Вдруг из-за угла, со стороны товарного въезда в Торговый центр вышли два молодых человека, один из них с ножиком:
– Выворачивай карманы, мужик, и свертки положи на землю, они нам тоже лишними не будут.
Многие ли русские безропотно подчинятся такой команде? Немногие, но есть. Я изо всех сил пнул в область колена того, который был с ножом, и тут же получил удар по голове.
Я очнулся от того, что тот мужчина, который покупал флэшку, тряс меня и спрашивал, как я чувствую.
– Здорово вас стукнули, – сказал он, – я тут рядом оказался и бросился к вам на помощь, мне тоже немного досталось, – и он показал на свежую царапину. – Давайте я вам помогу добраться дома.
Он встал и махнул рукой проезжавшей машине такси. Остановил ее, помог дойти до машины, сел рядом со мной на заднее сиденье и выжидательно посмотрел на меня. Я назвал адрес. Приехали. Он дал мне визитку и попросил меня позвонить по его телефону, чтобы сообщить о состоянии моего здоровья. Я взял визитку, кивнул головой и ушел в свой подъезд.
На визитке было написано – Лысенко Николай Иванович, политолог и номер мобильного телефона.
Политолог? Когда человек не может или не хочет заниматься делом по своей профессии или образованию, то он идет в политологи. Или в писатели. Чего проще? Берешь какой-нибудь факт из жизни и описываешь его в огромной книге или же во всеуслышание говоришь, как этот факт будет влиять на внешнюю и внутреннюю политику. Так что, политолог и писатель это две как бы связанные между собой ипостаси. Но не все политологи могут стать писателями.