Закрытая школа «Черный лотос»

Мельникова Анастасия Александровна

– Минако, ты где пропала?
– спросила Усаги.
– Они уже запутались кто я, Минако Айно или Усаги Цукино.

– Иду, - прохрипела я.

– Мина, что случилось, почему тут испуганная Топаз?
– закричала Уса.
– Минако…

Телефон упал, у меня уже нет сил его держать. Все поплыло перед глазами и я ощутила что падаю. Последнее, что я помню, так это испуганное лицо Кунсайта, когда он склонился надо мной.

***

В этой тьме так хорошо, ни боли, ни страха. Хотелось бы остаться здесь. Интересно, я что, умерла? Если да, то хотелось

бы извинится перед ребятами. Странно, что тут так спокойно и тихо. Посмотрев на себя, я неизвестно кого, но смутилась. Я стояла совершенно нагая! Только подумав о одежде, я заметила возле себя оранжевое платье из шелка. Никаких оборок или лент. Простое платье по колено на лямках.

– Минория, - позвал знакомый голос. Я заметила, что впереди стоит чаща из золота.

– Я здесь, мамочка!
– закричал мой собственный голос. Я подошла к чаше и увидела зеленые сады. Точно такие же, как я помню дома, на Венере. В беседке на скамье сидела женщина удивительной красоты. Золотые волосы волнами спускались по плечам. На лбу сиял знак планеты на тонкой золотой цепочке. Аккуратная диадема из золота лежала на открытых коленях женщины. Желтое платье с корсетом, без рукавов, придавало величия ей.

– Мамочка, смотри что я нашла, - в маленькой девочке, которая показывала травинку с гусеницей, я узнала себя.

– Иди сюда, моя драгоценная, - сказала женщина. Значит, это Афродита, моя мать во времена Серебряного Тысячелетия. Маленькая я положила гусеничку на землю и подбежала к королеве.

– Придет время и ты займешь мое место, драгоценная, - улыбнулась мама. Ее улыбка, такая знакомая и такая чужая одновременно.

– Я буду такой же хорошей правительницей, как и ты?
– спросила маленькая я, хлопая по-детски невинными голубыми глазами.

– Может, даже лучше, моя милая Минория, - усмехнулась Афродита и одела на девочку диадему.

– Скажи мама, а круг крови когда-нибудь активируется?
– я в ступоре смотрела в чащу. Я заметила, как королева удивленно посмотрела на маленькую меня, а потом прижала к себе.

– Я надеюсь, что нет, драгоценная, - прошептала она. На ее глазах появились слезы.
– Вы все попали в него, но ты не должна никому о нем рассказывать. И я надеюсь, что ты проживешь счастливую жизнь, не зная горя.

– Ты плачешь мама, но почему?

– Потому что боюсь за тебя Минория, мой маленький, желтый топазик…

– А если я пообещаю, никогда не унывать и не сдаваться, ты перестанешь плакать?

– Я буду знать, что правильно воспитала свою дочь, - в этих словах послышалась улыбка.
– Но пожалуй, если ты всегда будешь веселой и жизнерадостной, я буду спокойна…

– Тогда я обещаю тебе мамочка, что никто не посмеет завершить круг крови и принцесса Венеры никогда не забудет о данном обещании!

***

Я заметила, что чаша перестала светиться. Я не знала, можно ли всему этому верить, но поверила. Теперь ясно, что мной руководило, когда я подумала об этом приколе с масками. Предчувствие. Мне хотелось защитить Усаги, ведь она могла оказаться на моем месте, она могла погибнуть

или этот фанатик Серенити, тобишь Алмаз, опять мог загореться, идеей снова ее пленить. Нам сейчас убийственно злого Такседо не хватало! Это был не долг воина, не миссия по защите главной, в девяти планетах, принцессах. Это чисто желание защитить дорогого человека, ведь Уса и девочки для меня, сестры!

– Минория, - позвал меня кто-то. Я повернулась и увидела Афродиту… Нет… Мою маму в прошлом.

– Ты как всегда упряма, так ведь?
– спросила она, с улыбкой.
– Я знаю, что у тебя рак горла и не удивленна, что ты отказываешься от операции, боясь потерять голос.

– Это да, - кивнула я.
– А я мертва?

– Ты на грани этого, - сказала Афродита.
– Большая потеря крови от той раны. Лишь от тебя зависит, вернешься ли ты…

– И снова участвовать в войне света и тьмы?
– удивилась я.
– Но здесь так хорошо, нет боли, не печали… Мне здесь хорошо…

– И ты совсем не жалеешь об этом?
– спросила она, улыбаясь.
– Не скучаешь по ним… Забыла о своих подругах… О своем, женихе?

– О ком?
– спросила я. Чем дольше я здесь, тем больше я забываю…

– О земном генерале, - улыбнулась мама, - неужели, ты забыла, как вас связали узами, когда вы были против… А потом, как ты убила его, из-за его же просьбы, и как ты плакала…

– Нет, я не помню об этом, - сказала я.
– Ведь, этого не было.

– И ты не знаешь, кто это?
– возле нее появилось зеркало, где отражалась девушка с золотыми волосами, с красным бантом. Она улыбнулась мне и помахала рукой. Какой странный у нее наряд. Белый купальник с матросским воротником оранжевого цвета, с двумя белыми полосками. На груди синий бант. Сзади, на оранжевой юбке - синий бант. На руках белые перчатки с оранжевой каймой. На ногах самые простые туфли на каблуках с застежкой, а на лбу диадема. Голубые глаза задорно смотрели на меня.

– Нет, я ее знаю, - ответила я.

– Милая моя Минория, - стараясь улыбнутся, сказала Афродита.
– Пожалуйста, не забывай, кто ты, - она села на колени, рядом со мной и взяла за руки. Я стала пятилетней девочкой, я это почувствовала.

– Мама, но я не хочу сражаться, - сказала я, не узнавая собственного голоса.
– Я же обычная девочка, я не хочу быть воином.

– Раньше ты говорила так же, - с волнением сказала мама.
– Но сейчас, ты попала в ловушку времени и если ты не выберешься, то умрешь и в реальном мире, и в этом.

– Но ведь тогда, я буду с тобой, - предложила я.
– Мы будем вместе.

– Милая моя Минория, - снова повторила мама.
– Ты забыла, как сражалась бок о бок с подругами? Забыла, как не хотела войны и поэтому стала ей, - она кивнула в сторону девушки, которая вышла из зеркала.
– Вспомни, моя драгоценная… - пару слезинок скатилось по ее щекам. И тут, во мне словно что-то щелкнуло. Я снова все вспоминала, видела, как девушка-воительница исчезла, улыбаясь.

– Я… Я помню, - прошептала я.
– мама, что же это?