Залив Полумесяца
Шрифт:
Глава 2. Ангелы и демоны
Наконец, с наступлением октябрьского холода войско достигло столицы после победоносной войны. Дворец Топкапы с нетерпением ожидал возвращения трех шехзаде османской династии, которая в это утро собралась в султанских покоях, чтобы с почестями встретить их.
Четвертый из наследников, который на время похода был назначен регентом престола, сейчас, важно заложив руки за спину, возвышался возле отцовского трона и нервно поглядывал на выстроившихся напротив него в ряд женщин своей семьи. Шехзаде Осман был высоким и статным, как оба его родителя, с красивым гладко выбритым лицом. Светлые волосы
В покоях пребывало множество султанш – его тетки, жены его отца, сестры, его фаворитки, другие родственницы вроде Фюлане Султан и этой совсем еще молодой султанши, имени которой он не знал – она приехала в столицу пару дней назад, но так и не удосужилась предстать перед ним. И каждая поглядывала на него без всякого тепла, а порою с раздражающим сожалением или скрытым недовольством. На что шехзаде только повыше поднимал волевой подбородок и прищуривался с презрением, показывая, что мнение женщин его не заботит.
Он порядком устал от их невыносимого общества за те полтора года, что был вынужден пребывать в Топкапы и строить из себя регента престола, хотя на деле мечтал поскорее сбежать из этой золотой клетки в свой санджак, где был волен делать все, что ему угодно. Где он был сам себе хозяином. Шехзаде Осман терпеть не мог ограничивать себя рамками, заставлять себя делать то, чего он не хотел, но все именно этого от него и ждали. Постоянно ждали чего-то, а потом сами же и разочаровались в надуманных ими ожиданиях, которые он, конечно же, не оправдывал.
Ему было невыносимо тесно в облике шехзаде, который всем вокруг был должен: государству – быть готовым однажды сесть на трон и достойно управлять им, отцу-султану— во всем подчиняться и ни в чем не перечить, женщинам – быть образцом идеального, преданного и любящего мужчины. Но ни одного из этих качеств в нем не было. Ни склонности к самопожертвованию во имя эфемерного блага государства, ни покорности, ни способности глубоко привязываться к кому-то. И мужчину ужасно раздражал тот факт, что именно из-за отсутствия в нем этих качеств его считали недостойным человеком, который на самом же деле попросту не оправдывал чужих ожиданий и не стремился это исправить.
Братьев он встречал без всякого энтузиазма: с каждым из них у него не сложилось теплых отношений. Старший брат шехзаде Мурад был много старше и постоянно пытался, что называется, наставить его на путь истинный, строя из себя покровителя, что только отталкивало от него шехзаде Османа, который терпеть не мог, когда его поучали. Шехзаде Мехмета он попросту презирал за его мягкотелость, кротость и неспособность постоять за себя. Пусть он и был еще очень юн, но шехзаде Осман не уважал слабость, она его лишь смешила или же весьма раздражала.
Но третьего брата, шехзаде Орхана, он ненавидел всей душой, как только можно ненавидеть человека. Этот юнец возомнил, будто волен говорить кому хочет все, что угодно, и не знал меру своей наглости. Но подсознательно шехзаде Осман просто чувствовал, что брат, будучи куда младше него, имел смелость быть самим собой, шел против всех и почему-то, пусть и удостаивался неодобрения, никогда не был объектом насмешек или чьего-то сожаления. Он вызывал у династии опасения, настороженность, возмущение, негодование или порой даже ошеломление – что угодно, но не сожаление. И это попросту выводило шехзаде Османа из себя. Он не понимал, в чем была причина такого отношения к этому наглому и напыщенному парнишке и чем он уступал ему.
И вот в султанские покои под звук голоса Идриса-аги, объявившего об их появлении, вошли шехзаде. Первым явил себя шехзаде Мурад, за прошедшие годы сильно возмужавший и отрастивший бороду, придавшую его облику солидности, но оставшийся все таким же по-юношески стройным и улыбчивым. Эсма Султан, стоявшая третьей в ряду после сестер отца, просияла, увидев своего брата-близнеца. Он наградил ее теплым взглядом, однако, что ее укололо, не задержал его на ней и тут же перевел на стоящую рядом Нилюфер Султан. Насколько султанша знала, они по-прежнему поддерживали связь и сохранили свою дружбу, которая мало радовала Эсму Султан.
За ним следовал высокий и успевший возмужать за эти полтора года шехзаде Орхан – статный, широкоплечий, поджарый. Кожа его была смуглой, как у отца, волосы много темнее, почти что черные, а серые глаза серебрились уверенностью и бурлили от вечного вызова, который он бросал своей судьбе и окружающим. Его можно было смело назвать привлекательным юношей, но красота эта была иного рода, нежели у его брата шехзаде Османа.
Черты его лица не были такими же правильными и изящными, но в них, пусть и неидеальных, таилось что-то необъяснимо притягательное. И стоило ему улыбнуться своей теплой и самоуверенной улыбкой, как он становился в сотню раз обаятельнее золотоволосого красавца-брата, который, наоборот, отталкивал от себя. При желании шехзаде Орхан умел быть обворожительным, но чаще всего он не был настроен кого-либо располагать к себе, потому его улыбки редко, кто удостаивался. И единственным человеком, в которого он, появившись, тут же вперил свой взгляд, была не ожидавшая этого мать, а Айнур Султан, которая тут же расцвела ему в ответ, но, почувствовав внимание Бельгин Султан поспешно потупила взор.
Впрочем, Бельгин Султан быстро потеряла к ним интерес, стоило в покои войти ее единственному сыну шехзаде Мехмету. Это был, в противовес своим братьям, невысокий и худощавый юноша, не отличающийся статью и красотой, со светлыми волосами и голубыми глазами, наполненными той же детской непосредственностью, что и у его матери.
Лицо его было вполне милым, а улыбка казалась очень теплой и всегда чуть смущенной. Он, конечно же, первым делом посмотрел на свою любимую матушку, нежно улыбнулся ей, а после быстро глянул на сестру, но, заметив, что она украдкой наблюдает за шехзаде Орханом, с разочарованием отвернулся.
– Осман, – в знак приветствия улыбнулся шехзаде Мурад и, подойдя к брату, потянулся, чтобы обнять его, но тот не сомкнул в ответ рук на его спине, и всем стало неловко. – Как я вижу, ты очень рад нас видеть, – с неодобрением продолжил мужчина и, пронзив надменного шехзаде Османа строгим взглядом недовольного наставника, повернулся к женщинам.
Его младшие братья Орхан и Мехмет почтенно встали в стороне, уступая ему по праву старшинства.
– Султанша, – шехзаде Мурад, даже будучи взрослым мужчиной, с трепетом взглянул на тетю Фатьму Султан и поцеловал ее руку, будто бы она была Валиде Султан. – Как обстоят дела в столице? – спросил он спокойно, но явно подразумевая, что догадывается о проблемах, с которыми они столкнулись в связи с регентством его непутевого брата.