Заложница артефакта
Шрифт:
– Не кричи. Что случилось?
– Ты мне объясни, что случилось и какого перца ты поперлась в квартиру с трупами?
Алиса ужаснулась. С трупами?!
– Тот парень… – едва выговорила она, и горло сжалось, не пропуская ни звука.
– Что ты откачала? Живой! Там было ещё два трупа, по углам валялись, неужели не заметила?! – с бешеным ехидством ответил папа.
Алиса помотала головой, забыв, что папа её не видит. При этом она судорожно пыталась вспомнить хоть какие-то детали комнаты, кроме раненого парня по имени Леви, но, как ни старалась, не могла. Папа продолжал рычать в телефон:
– Что
– Не входить и вызвать милицию, – упавшим тоном ответила Алиса. – Пап, но он бы умер…
– А тебя бы не таскали в полицию! – рявкнул папа. – И меня на ковёр к начальству, мол, что-то твоя девица начала мелькать в сводках!
– Пап, я же не нарочно! – она аж осипла от страха. – Я же пошла отдать… диск забрать!
– А наткнулась на трупы. Тот мужик, что вас чуть не сбил утром, рулил угнанную машину!
– А я тут причём? – у Алисы брызнули слёзы из глаз. – Я же его не знаю! Пап… Меня, кажется, хотят убить!
В трубке поперхнулись и замолчали. Потом папа напряжённо спросил:
– Во что ты вляпалась, доча? Отвечай честно, я смогу тебе помочь!
– Да ни во что, в том-то и дело! Я не знаю, кто и за что, но в совпадения не верю…
– И я не верю.
Папа тяжко вздохнул, Алисе показалось, что у неё на виске даже волосы всколыхнулись. Потом она услышала:
– Ты где?
– Еду домой, но…
– Дома за батареей лежит заначка, ну ты знаешь. Возьми, сколько нужно, собери вещи, купи билет на электричку и езжай к бабе Гале!
– Пап, а институт?
– Забей! Разберёмся, и вернёшься! Поняла? Никому ни слова! Ни маме, ни Женьке – никому! Я сам. Телефон отключи!
Отключившись, Алиса растерянно огляделась. Уехать? Скрываться? Бросить всё? Как это? Всё из-за перстня проклятого… Это он во всём виноват! Не надела бы его тогда на палец – ничего бы не случилось! А снять нельзя… Вот уж точно – артефакт! Как в старых фильмах про Индиану Джонса или Лару Крафт! Но они были умнее Алисы, гораздо умнее.
Придётся расплачиваться за свою глупость. Вздохнув, Алиса пошла к дому. Может, папа всё выяснит быстро, и она вернётся домой к началу знанятий?
Дома никого не было. Мама в больнице на смене, брат в колледже, папа, естественно, в своём кабинете на Петровке. Алиса прикрыла глаза, потёрла веки пальцами, соображая, с чего начать. Вещи. Надо собрать вещи, тёплые. Ведь баба Галя, папина мама, живёт в посёлке городского типа в частном доме. А отопление там дровяное… Зубную щётку, шампунь и ополаскиватель с протеинами шёлка… Любимую пижаму из фланели с белыми котиками… Все равно этот побег ненадолго! Папа во всём разберётся! Может быть, даже найдёт Фёдора…
Алиса металась по квартире, собирая вещи в большой спортивный рюкзак, потом бросила его рядом с сумкой в коридоре и пошла в зал. Сунув руку за батарею, она нащупала небольшую плоскую коробочку. Родители хранили здесь заначку. Денег было не очень много – Алиса, не считая, взяла половину. Хватит. Ведь она уезжает ненадолго. Да и баба Галя накормит, если что…
Выйдя из квартиры, Алиса заперла дверь, бросила ключи в сумку и достала мобильный. С сожалением открыла заднюю панель и вытащила батарею и сим-карту. Теперь её не вычислят по звонкам. Папа плохого не посоветует.
А теперь
Глава 6. Тяжкое бремя ариго
Над городом буйствовала весна. Зелень владела дворцовыми парками, и садовникам стоило больших усилий приводить лужайки и цветники в порядок. Тяжёлые гроздья соцветий всех оттенков радуги – розовых, алых, жёлтых, оранжевых и даже кое-где глубоко синих – свисали с деревьев, привлекая маленьких пташек и деловитых пчёл. Во дворце всегда пахло цветами. Во дворце всегда была весна.
Но последние три дня весну омрачили фиолетовым и белым. Столица аригоната была в глубоком трауре. Светлые ленточки покрывали ветки деревьев, почти скрывая зелень листьев. Лиловые полотнища полоскались на ветру, вызывая острую тоску. Почему этот цвет считается похоронным в аригонате? Почему не чёрный, как в Старом мире?
Фер отошёл от окна и поправил покосившуюся свечу. Вернулся к гробу. Настоящее произведение искусства, а не последнее пристанище двадцать седьмого ариго из династии Справедливых… Вырезанный из цельного куска горного хрусталя, изукрашенный лилиями, символом ариготов, гроб покоился на специальном помосте в тронной зале. Лицо отца, отёчное и резкое, словно чужое. Жилистые руки с набухшими венами сложены крест-накрест на груди. Кружева, везде кружева тонкой работы, те, что привозят из далёких северных земель. Отец никогда не любил финтифлюшек, но Сенора настояла на своём: она пожелала, чтобы хоть после смерти двадцать седьмой ариго был одет согласно этикету.
Фер сел у изголовья на специальный церемониальный стул, из горного же хрусталя, холодный, жёсткий и неудобный. На таком не рассидишься, а главное – не уснёшь. Над телом усопшего ариго следовало сидеть три ночи и три дня, сменяясь по очереди. Скоро, вероятно, придёт Сенора, будет ахать и плакать все положенные ей четыре часа… Фири отсидела полчаса и упала в обморок. Когда её привели в чувство, сестрёнка с ужасом в глазах рассказала, что отец словно ожил, хотел сесть в гробу, звал её… Оставшиеся три часа Фер провёл рядом с ней, на стуле, посадив Фириель на колени, развлекая рассказами о том, как они ссорились в детстве, как отец их мирил, учил ездить верхом и драться на деревянных мечах.
Теперь его очередь. Бдеть у изголовья отца и заботиться о Фири.
Тяжёлая дверь надрывно скрипнула, заставив Фера вздрогнуть. Огонёк свечи колыхнулся от сквозняка и снова вытянулся вверх, зачадил, затрещал. Фер снял со свечи нагар, даже не обернувшись. Сенора. Или канцлер. А может, мастер Миш, который был для отца кем-то вроде Леви…
Шорох длинных юбок неспешно приближался. Всё-таки Сенора… Фер поморщился. Видеть мачеху сейчас совершенно не хотелось. И так получил на орехи за перстень, и так из-за него все артефакторы и придворные маги на ушах третий день, пытаясь всеми силами найти утерянное сокровище ариготов. Хорошо, хоть перстень отца не исчез, хранится у канцлера под семью замками. И это не метафора, отнюдь. Вдовствующая ариготта Сенорель вся в трауре, фиолетовый цвет жутко старит ее, поэтому настроение у мачехи просто убийственное, не говоря уж о том, что теперь она будет задвинута на второй план… Встречаться с ней сейчас – безумство чистой воды!