Заманчивый мир
Шрифт:
Некоторое время она молча разглядывала высокие колонны, упиравшиеся в изысканной отделки потолок. В воздухе витал аромат фруктовых деревьев, чьи отягощенные ветви колыхались на ветру за окном.
Она подняла руку и с сожалением осмотрела кольцо. Затем решительно сняла его и положила обратно в сумку.
— Ты, как всегда, прав, — тихо промолвила Эмили. — Здоровье дедушки сейчас важнее.
Манфредо облегченно вздохнул.
— Ваша светлость, вы вернулись!
— Лючия! — Расплывшись в улыбке, Манфредо поспешил навстречу пожилой женщине, одетой в серую униформу, и
Эмили вымученно улыбнулась. Манфредо дал служанке какие-то указания, и та поспешно удалилась.
— А теперь пойдем наверх, в гостиную, — сказал он Эмили. — Там и подождем. Я попросил Лючию сообщить твоему деду, что мы уже здесь.
Чувствуя себя как дома, герцог подвел Эмили к широкой лестнице. Нервно облизывая губы, она вертела головой по сторонам, потрясенная обилием старинных портретов, с которых напыщенно взирали ее аристократические предки.
В гостиной Манфредо первым делом предложил Эмили напитки.
— Думаю, дедушке не очень-то понравится, если внучка будет дышать на него перегаром, — отказалась Эмили.
Похвалив ее за сообразительность, Манфредо налил себе виски.
— Попрошу тебя еще об одном, — осторожно начал он. — Постарайся на людях не показывать, что мы питаем друг к другу какие-то чувства. Для всех мы пока всего лишь друзья, поняла?
Злая и обиженная, она скрежетнула зубами и быстро сказала:
— Не волнуйся. Никто ничего не поймет.
— Ну и умница! — Манфредо довольно ухмыльнулся. — Откровенно говоря, я подумал, что лучше бы никому вообще не говорить до самого последнего момента.
— Как это? Почему? — засыпала его вопросами Эмили.
— Мне хочется, чтобы никто не мог вмешаться и все испортить. Гостей созовем, как будто бы на бал, а там… Только представь, Эмили, какие у них будут лица, когда ты выйдешь в подвенечном платье!
— Очень оригинально! — буркнула Эмили.
Но Манфредо не заметил сарказма и продолжал строить планы.
— Зато наша свадьба запомнится надолго. И еще один плюс: если мы будем держать все в тайне до последней минуты, на венчание не просочится ни одного репортера!
— Ты — сама предусмотрительность!
Он подозрительно покосился на Эмили, но она придала своему лицу такое безмятежное выражение, что все сомнения Манфредо относительно ее искренности мгновенно развеялись.
— Значит, ты согласна?
Эмили пожала плечами.
— А почему бы нет?
Манфредо настороженно прислушался.
— Дедушка, — громким шепотом объявил он, хотя Эмили могла поклясться, что со стороны входной двери не донеслось ни единого звука. — Я слышу, как скрипят половицы…
С этими словами он распахнул дверь, и служанка вкатила в комнату кресло, на котором восседал статный седовласый старик.
— Манфредо!
Эдоардо ди Мафаи протянул обе руки, и мужчины крепко обнялись.
Несмотря на слабое здоровье, это был еще довольно импозантный старец. Эдоардо был высокого роста и сидел в кресле прямо, будто палку проглотил. Осанкой он так напомнил Эмили строгого священника-отца, что глаза девушки наполнились слезами.
— А ты, должно быть, Эмили?
Она поспешила к деду, опустилась на колени и позволила слабым рукам Эдоардо заключить в объятия свое сотрясаемое рыданиями тело. Он долго не выпускал ее, гладил трясущимися пальцами мягкие волосы, а Эмили вмиг забыла все слова, которые хотела ему сказать, и те несколько фраз на итальянском, которые выучила специально, чтобы порадовать деда.
— Ах, совсем как Стефания, — прошептал он, любуясь ее зардевшимся лицом.
Эмили немного отстранилась и, вытирая слезы, заметила:
— Ничего подобного! Мама была настоящей красавицей…
— И ты ничуть не хуже, — заверил Эдоардо.
— А я думала, вы ужасно придирчивы, — проговорила Эмили, глотая слезы.
Старик вынул белоснежный платок и вытер слезы внучки, а потом и свои.
— Прости мне эту слабость, Эмили. Твой приезд так много для меня значит! Вообще-то я уже смирился, что вместе со мной уйдет вся память о нашем славном роде.
— Вы побудете немного без меня? — деликатно осведомился Манфредо, чувствуя себя лишним.
— Конечно! — добродушно отозвался старик и с нежностью проводил взглядом Манфредо, который скрылся за дверью.
— Вы так его любите, — сказала Эмили. Ей было необходимо, чтобы кто-то похвалил Манфредо, развеяв тем самым остатки сомнений относительно его честности.
— Он стал мне почти что сыном, — просто ответил Эдоардо. — До того, как здесь поселился Манфредо, я был очень одинок. А теперь вот он еще и внучку мне привез! Он как никто понимает меня, во всем помогает мне, забывая даже о своих личных проблемах…
— А разве у него проблемы в личной жизни?
Эдоардо покачал головой.
— Милая Эмили, у него была жена, Карла Фредерика, одна из моих дальних родственниц. А потом она умерла, и я остался единственным, последним ди Мафаи…
Эмили почувствовала, что сейчас разрыдается. Манфредо никогда не говорил, что Карла Фредерика была из той же семьи, что и она.
— Я знаю, что он был женат и что жена его умерла при родах, но он не говорил, что она была вашей родственницей.
— Карла Фредерика была моей последней надеждой, — просипел Эдоардо. — Два старинных знатных рода могли бы наконец породниться… А как я обрадовался, когда Карла Фредерика сообщила, что ждет ребенка!
— Ужасно, что она умерла так рано, — выдавила Эмили. — Вам обоим, наверное, было очень тяжело…
— Обоим-то обоим, но Манфредо был просто раздавлен. Он всегда казался сильным, достойно переносил все потрясения, а тут… Когда погибли его родители, он вел себя как настоящий мужчина, а ведь в ту пору ему было всего семнадцать. Он взял на себя заботу о брате, стал управлять семейным бизнесом, но этот случай с Карлой Фредерикой… Манфредо был безутешен, мы даже потеряли его из виду на несколько дней после похорон. Я никогда не видел такого лица, словно… весь мир рухнул и ему теперь все равно…