Замерзшие
Шрифт:
Твою ж мать!
Горячая влажная мягкость ее рта сжала мой член, и я начал кончать. Выгнув спину, я пытался оттолкнуть ее, но она крепко удерживала мой член ртом, не собираясь выпускать его. Я откинул голову назад, ухватившись пальцами за ее волосы. Мой член взорвался, и его никто не останавливал. Последний рывок освобождения, и она все еще держала мой член во рту, работая рукой, пока он не перестал пульсировать. Я был совершенно убит этими новыми ощущениями — такими идеальными и восхитительными.
Восстановив дыхание, я
По мне неожиданно прошлась еще одна волна дрожи, когда она прильнула ко мне щекой, прямо рядом с сердцем. Я обнял ее, притягивая ближе. Я знал, что скоро она замерзнет, но я был законченным эгоистом, чтобы позволить ей накрыться этим чертовым длинным одеялом.
Чувствуя ее дыхание на себе, я держал ее, пока мое сердце не успокоилось, пока я снова не смог открыть глаза. Я хотел чувствовать ее в своих руках — вечность.
***
Несмотря на вялость во всем теле, я никак не мог уснуть. Какой-то своей частью я не хотел засыпать, потому что не хотел упустить ни секунды звуков ее мягкого дыхания. Она вырубилась, лежа на мне и улыбаясь, я положил ее на бок на ее стороне кровати, плотно прижался к ней грудью и накрыл нас одеялом. Огонь в камине будет гореть до утра, но в комнату уже просачивался холод.
Я никогда не спал до этого с девушкой, в смысле, не в одной постели и даже не на той же простыне, на которой мы занимались сексом. Другие девушки обычно уходили, но если вдруг они и оставались, я спал там, где их не было. Сид была единственным человеком женского рода, с которым я проводил всю ночь, поэтому я не был удивлен, что сейчас не чувствовал себя странно, даже не смотря на то, что теперь между нами все по-другому.
Начиная с того, что она рядышком свернулась калачиком — великолепная и абсолютно голая. Ее обнаженная спина прижималась к моей груди, и прекрасный изгиб ее попочки прижимался к моему члену. Я не надел трусы, поэтому у меня снова был стояк.
Вообще не думаю, что он бы не встал.
Я приподнялся на локоть, подперев щеку кулаком. В таком положении я смотрел на нее наверно в течение часа. У нее самые густые ресницы из всех, что я видел. И не благодаря косметике, которая типа создает объем и удлиняет. Они доходили до ее щечек, которые были покрыты чуть заметными веснушками. Ее пухлые губки были слегка приоткрыты. Опухшие от моих поцелуев. Меня наполнила гордость, и я наклонился и поцеловал ее в висок.
Сид что-то пробормотала и немного сдвинулась. Моя рука замерла на ее животе. Я кругами поглаживал ее живот в районе пупка, но каждый раз, когда ее сладкая попочка двигалась, я начинал бороться с тем, что висело у меня между ног.
Мой взгляд блуждал по ее лицу. Не было никакой необходимости вбирать в свою память каждую линию ее красивого и нежного лица, потому что я сделал это уже сто лет назад.
Одеяло соскользнуло с ее плеч, и я снова укрыл ее. Она чему-то улыбалась во сне, и от этого у меня сдавило
Вздохнув, я растянулся рядом с ней и прижал ее еще ближе, ее голова оказалась под моим подбородком. Сон не заставил себя долго ждать. Наверное, я проспал всего пару часов, прежде чем меня разбудил какой-то шум, но это был самый лучший сон в моей жизни.
Я резко открыл глаза. Сквозь щель занавески проскальзывал бледно-серый свет начинающего утра, огонь в камине почти затух. Немедленно насторожившись, я задержал дыхание и прислушался. Снова раздался шум — это оказался вой ветра. Я медленно выдохнул. Я очень не хотел был гребаным невротиком, но после того, что произошло, это хорошо, что я стал параноиком.
Откинув голову назад, я проверил Сид. Она перевернулась, еще ближе прижавшись ко мне. Одну ногу она закинула на меня, голова покоилась на моей груди, а ладошка накрывала мое сердце. Я до сих пор был чертовки твердым и начал подумывать, что это может превратиться в мое постоянное состояние.
Проклятье.
Дрожащей рукой я потянулся и убрал волосы с ее щеки. Я не хотел вставать, но я также не хотел, чтоб она проснулась в ледяной комнате. Как можно аккуратней я выскользнул из ее захвата. Она, наверное, очень сильно утомилась, потому что даже не почувствовала, когда я встал и накрыл ее еще одним одеялом.
Я натянул спортивные штаны, игнорируя желание вернуться под одеяла и разбудить ее так, как, я надеялся, никогда не будил Нейт. Надев толстовку, я вышел из комнаты и сразу же поморщился.
Черт возьми, как холодно в остальной части дома.
Я выглянул из-за рождественской елки и увидел, что снег до сих пор идет, но уже не так сильно. Все вокруг было покрыто снегом, и казалось, что ты находишься на Антарктиде.
Блин, я понятия не имел, как долго они будут расчищать дорогу сюда, до нас сейчас даже снегоуборочная машина не доедет.
Пройдясь по дому, я с одержимостью параноика проверил двери и окна. Все было хорошо заперто. Пока я спускался в гараж за дровами, я проигрывал в голове все сцены с Сид.
В это ранее утро в тишине дома я не мог поверить в то, что произошло этой ночью. Проклиная ледяной бетонный пол под ногами, я быстро обошел свой внедорожник и снегоход и собрал несколько сухих бревен. Тупица, обувь придумали для умных. Это доказывало, как сильно мой мозг был занят мыслями о ней. Блядь, когда она сказала эту часть про «любовь», я полностью потерялся в ней.
Теперь я был потерян в ней.
Не то что бы мои чувства к ней были чем-то новым для меня или я открыл их в себе, когда прикоснулся к ней своими губами или когда она выпалила эту незаконченную фразу. Нет, такого дерьма не было. Может, действительно, некоторые люди однажды просыпаются и влюбляются. Но не я. Это чувство росло во мне, начиная с того момента, когда она пошла на первое свидание с Нейтом, и заканчивая сегодняшним днем. Я до сих пор помню горький укол ревности, когда она сказала мне, что начала встречаться с Нейтом. До того момента я действительно не понимал, что чувствую к Сидни.