Заметки из пекинской кофейни. Тонкости жизни и бизнеса в Поднебесной
Шрифт:
– Я с ранних лет мечтал многого добиться, – продолжает Ян. – Это было мое заветное желание, и оно сохранилось до сих пор, не знаю почему. Я всегда хотел стать лучше, и не просто чтобы выжить, но чтобы добиться успеха. Пока приходится выживать, другого выбора нет. Но я добьюсь своего.
Мы обсуждаем, что такое «успех». В Китае и на Западе определение успеха имеет множество тонких различий.
– Для китайцев свой дом – это все. Он воплощает стабильность и безопасность. Когда люди из деревни перебираются в большие города, им часто приходится устраиваться на низкооплачиваемую работу. Тем не менее они начинают копить деньги, откладывая все, что возможно. Они мало едят, выбирают самую простую пищу, спят
В Китае существует целый подкласс трудовых мигрантов, чьими силами строится инфраструктура, от которой во многом зависит экономический рост. Эти люди порой оставляют семью на целый год и возвращаются только на каникулы по случаю Китайского Нового года, причем дорога часто отнимает у них несколько дней. Будучи не слишком востребованными за пределами своей страны, они и в Китае могут получать свои деньги – а могут и не получать. Большинство не получает – до тех пор, пока заказчик не рассчитается с компанией, на которую они работают. Бывает, что рабочим год за годом не платят до самых новогодних праздников! Семьи, оставленные дома, пытаются дотянуть до ежегодной зарплаты, которая порой появляется вместе с самим рабочим. Газеты и интернет-ресурсы рассказывают о людях, остававшихся без денег больше года, и о недобросовестных подрядчиках, не заплативших вообще. В последнее время было несколько сообщений о случаях, когда отчаявшиеся жены и дети шли на самоубийство, чтобы привлечь внимание к бедственному положению их мужей и отцов-мигрантов, которым не платили целый год, а потом предложили добиваться зарплаты в суде.
Я спрашиваю Яна о его собственном определении успеха.
– Конечно, я посылаю деньги домой, но мама просто их откладывает. Она говорит, что им и так хватает на простую жизнь и, когда я женюсь, она отдаст мне их, чтобы я смог купить дом. Они готовы на все ради осуществления этой всеобщей мечты китайских родителей – чтобы у детей был собственный дом. А для меня успех – это возможность работать с финансами. Я получу диплом журналиста, но моя страсть – экономика и финансы. Надеюсь, лет через пять я буду работать менеджером в финансовой компании. Моя настоящая мечта – иметь собственный бизнес. Эта амбициозность – следствие моего прошлого. Я знал трудные времена, я боролся, чтобы сдать экзамены, а потом принял непростое решение – уехать из Нанкина и начать все заново. Мне действительно пришлось преодолеть в жизни немало трудностей.
Ян все больше оживляется, его голос чуть дрожит, когда он делится со мной своими мечтами о том, как получит степень магистра, будет путешествовать и станет работать на себя.
– Год назад я говорил, что, возможно, отправлюсь заканчивать магистратуру в Канаду, США или Великобританию, но потом передумал. Отчасти потому, что это было бы слишком дорого, но главное – Китай изменился, и теперь я вижу здесь больше возможностей. Поэтому я надеюсь, что буду учиться, возможно, в Сингапуре, Гонконге или Шанхае. Шанхай для меня на первом месте, потом идет Сингапур, а за ним – Гонконг.
Мы на минуту останавливаемся, и он размышляет над собственными словами.
– Я больше не считаю Гонконг финансовыми воротами Китая. Раньше так оно и было, но я вижу, что ситуация меняется. Шанхай важен для страны, и правительство поддерживает развитие страхового и фондового рынков. Работая в финансовой журналистике, я вижу, что правила меняются практически ежегодно, и те новые, которые появляются, тоже влекут за собой большие перемены. Это происходит на наших глазах. Китай растет и развивается быстро. Его положение в мире тоже меняется – проявления этого я каждый день наблюдаю у себя на работе. Страна растет во всех направлениях.
Ежедневно смотря теленовости, я бы тоже никуда не делся и поверил в это благодаря мастерски сработанным сюжетам. Но Ян видит процесс изнутри – и, возможно, его точка зрения вернее?
– Западу наши реформы и перемены могут показаться медленными, однако один-два года – слишком малый срок для Китая. А вот если соединить все точки, расставленные за десять лет, вы ясно увидите, как меняется направление, и все станет понятно.
Я вспоминаю, что китайцы строят планы на долгосрочную перспективу (и уж точно ориентируются не на завтрашний день и не на следующую неделю). Они планируют на 50 и даже на 100 лет. В таком контексте неискушенному наблюдателю экономические изменения могут представляться слишком неспешными, но те, кто живет внутри процесса, ощущают, что ветер начинает дуть с Востока.
– На мою повседневную жизнь не влияет тот факт, что положение Китая в мире меняется. Однако он влияет на мое будущее.
Это простое утверждение двадцатипятилетнего молодого человека не лишено глубины. Несомненно, передо мной – представитель городского среднего класса, который сейчас активно развивается в Китае. «Мне едва хватает денег, чтобы быть в порядке», – говорит Ян, но в то же время он принадлежит к молодому, амбициозному и хорошо образованному поколению, от которого зависит будущий успех Китая в мире. В кофейнях или недорогих кафе, особенно в Пекине и других крупных городах первого и второго уровня, буквально физически ощущаешь это стремление к успеху. Об этом – все мечты, а все разговоры – о том, как спланировать бизнес и заключить сделку. Во время обеденного перерыва и ранним вечером смартфоны жужжат непрерывно. Люди склоняются над планшетами и выстукивают будущее на клавиатурах ноутбуков. Там бизнес, которым они управляют, и риски, на которые они готовы идти, чтобы стать частью Китайской Мечты.
Что Ян думает о западном образе жизни?
– Там легче жить. Западная культура гораздо более сложившаяся, чем китайская. Здесь людям все еще нужно бороться и непрерывно работать изо всех сил. Я – всего лишь один из этих людей. Но ситуация меняется к лучшему. У нас много проблем и сложных задач, и все же, хотя жизнь здесь тяжелая, она постепенно становится легче. А на Западе все просто и легко.
Я заинтригован его представлениями, и после некоторых уговоров Ян объясняет свою точку зрения подробнее.
– Я уверен, что на Западе жить проще. Это всего лишь мое ощущение. Соотношение между ценами на жилье (помните, насколько это важно?) и зарплатами на Западе гораздо более щадящее, чем здесь. В Китае разрыв так велик, что его почти невозможно преодолеть без помощи родственников. На Западе страхование дает чувство защищенности, а у нас такой роскоши нет. Нам ощущение безопасности создает дом. Стоимость жизни у нас тоже выше, если сравнить соотношение зарплат и цен. Здесь цены растут постоянно, а заработки – нет. К тому же Китай – это общество наличных. Мы не живем в кредит! Если нам нужны деньги, то мы в первую очередь обращаемся к семье. На Западе отношение к жизни и безопасности совсем другое.
Ян откидывается назад, словно утомленный этой огромной темой.
– Люди на Западе хотят легкой жизни, но в Китае так не бывает. Поэтому нам пока приходится тяжело работать, чтобы жить, и бороться за то, чтобы чувствовать себя защищенными.
Повисает длинная пауза. Больше сказать нечего. Пропасть между мечтами и культурами слишком глубока. Я пытаюсь вернуть беседу в прежнее русло и спрашиваю Яна о том, кто еще у него есть из родственников.
– У меня два старших брата – один в родном городе, другой в Шанхае. Мы редко общаемся – кроме, конечно, Китайского Нового года.