Заметки маленького человека

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Люблю писать прозаические миниатюры на все случаи жизни. Коротко, внятно и со смыслом. Прекрасный метод шлифовки родного языка. Этакий самостоятельный, самооценочный, дополнительный тренинг по жизни. Ну и картинки к большинству моих огласок сделают чтение нескушным. Так думаю.

Вместо завязки

Один, увлечённый

собственным творчеством, человек создал с помощью бурной фантазии, фотографического хобби и компьютерного фотошопа чудную картинку. На её переднем плане изображён российский садово-дачно-огородный задний двор в виде навесной сарайки с кучей жизненного хлама, мусора, вещей-обглодышей, веток-дров и всяких других ненужных нужностей. А дальше чернеет дверной проём, в котором начинается самый центр шикарного Нью-Йоркского Манхеттена!..

Картинка абсолютно реальная по сути своей. Настоящая сад-дача. Конкретный сарайный навес с настоящей кучей природно-бытового мусора. Есть, конечно, вещи, добавленные из внешнего мира. Но с ними художник жизненными узами тоже связан.

Более того, некоторые из них ещё действующие! Например, ржавым унитазом, что в центре картины красуется, художник тот исправно (раз в неделю) пользуется, заезжая в определённое место по долгу своей инициативной, социально значимой службы.

И Америка тоже настоящая! Художник имел счастье созерцать замечательный город-остров – Нью-Йоркский Манхеттен – с 86-этажной высоты Имперского государственного здания – самой высокой смотровой площадки Америки, заменившей собой, насколько это возможно, трагически погибшие Башни-близнецы.

И идея-сюжет картинки абсолютно реалистичны. Надо было усердно работать 15 лет в сугубо российском масштабе, если за точку отсчёта брать год приобретения сада, чтобы попасть в сердце Америки 21-го века. Вот и соединил художник, казалось бы, несоединимое в такой удивительный натюрморт, коллаж, инсталляцию. Словно мост выстроил из одной человеческой формации в другую. Как-будто времена разные связал в одно новое время и пространственное измерение. И рад был несказАнно такой своей творческой находке-смекалке. И вот, находясь под влиянием своей последней и, стало быть, самой любимой работы, он всем встречным-поперечным рассказывал второпях (разговоры ведь в жизненной сутолоке сейчас быстрые, проходные, на бегу) о том, что в сарае у него Америка начинается…

Окружающие его люди слышали только эти ключевые слова. Прочие его объяснения уже ухом не воспринимались, потому что так человек устроен в своём восприятии внешней информации. Цепляет лишь главное и самое любопытное. А дальнейшие объяснения и разъяснения никому не нужны и не интересны.

Итак, люди слышали только самое для них диковинное: что у художника в дачном сарае Америка начинается…

Что думали эти люди про художника, в том числе его знакомые, представить не сложно. Поэтому и мнение в обществе распространено, что все люди искусства немножко того, тронутые…

А, может быть, наоборот? Тронутые, то есть ненормальные, то есть сумасшедшие как раз те, кто ничего не обобщает по жизни, не размышляет про себя и вслух, не творит и не создаёт нового. А просто живёт, питается и, иногда, размножается. Как всякая живность. Ползающая, летающая и плавающая.

Америка в сарае

На лагерной фене «бацилла» – это пища. По микробиологической терминологии – спорообразующие палочковидные бактерии. Кто в лагере (тюрьме) с бациллой – тот живой. То есть, дословно, бактерии, микроорганизмы ассоциируются с пищей, жизнью.

Откуда это повелось – не знаю. Но ведь истина. Царство микроорганизмов – жизнь и вечность планеты Земля со всеми их исходниками и перспективами. Поразительно, настолько ёмок и, одновременно, точен лагерный язык. Как кратко можно сказать о главном. В этом плане его уместно сравнить со всенародно известным русским матом. Но мат есть мат – рекордсмен краткости вульгарного изложения материала. А застеночный жаргон – ярчайшее самобытное дарование. Как видно, ещё и с научно аргументированной подоплёкой.

Бацилла

Без Веры жить невозможно. Но мне была бы по душе научно аргументированная Вера, единая для всех народов, исключающая межнациональную рознь и войны. Я, учёный-микробиолог и биотехнолог, полагаю, что основой такой общечеловеческой Веры вполне могло бы стать вечное и всемогущее Царство микроорганизмов в своей единой колоссальной массе, управляющей на Земле Всем и Вся (каждодневных научных доказательств этому великое множество). И, в любом случае, теология должна сотрудничать с современной наукой, но, конечно, нужен высокий уровень культуры и образования населения Земли, что маловероятно из-за узких интересов правящих кланов. Что же можно наблюдать сегодня в этой сфере взглядом со стороны?

В свободное от работы время я люблю заниматься автофототуризмом. Сажусь в машину с камерой наготове и еду по городам и весям, наблюдая и фиксируя происходящее вокруг. Мне нравится тенденция архитектурного обновления сельской местности православными храмами и церквями. Их разноцветные купола сверкают на солнце и осветляют собой в любую погоду серовато-мрачноватый ландшафт российских сёл и деревень. Проезжая мимо того или иного села, непременно выискиваю радужные пятна культовых сооружений, выбираю выгодный ракурс и фотографирую их в окружении полей, рек, лесов и старинных уральских гор. Великолепная ландшафтная архитектура из современных качественных материалов. И вот, воодушевлённый очередной находкой-картиной, я с радостью и даже с восторгом фиксирую её на камеру.

Затем спрашиваю первого попавшегося на пути местного жителя название местной достопримечательности, но он не знает!.. И по реакции его вижу, что и знать то не хочет. Жизнь тяжела. Нет работы и денег. А тут золотые купола с высокой оградой и охраной, никак не улучшающие его, сельского жителя, положение. Так было в селе Арамашево Алапаевского района Свердловской области с рыбаком лет двадцати на берегу реки Реж, на противоположном берегу которой, на самой вершине скалы стоит церковь Казанской Иконы Божьей Матери, которую видно аж за десяток вёрст. Та же самая ситуация имела место в деревне Ерши Кунгурского района Пермского края, но только с продавщицей средних лет в продовольственном магазине, в двухстах метрах от которого высятся купола местной церкви великомученицы Параскевы (Пятницы). Она (продавщица) даже как-то молча удивилась моему, по-видимому, неожиданному для неё вопросу. Во всяком случае, я понял, что ей это точно не надо. Подобное происходит повсеместно. В Верхотурских святых местах на Урале, куда в последние годы в храмы миллиарды денег уложены, вечером в кафе, что на центральной площади в окружении куполов разместилось, пристойно поужинать и, даже, пообедать навряд ли удасться из-за хамства и ругани пьяного сброда со всей округи… Так для кого же возводятся эти «дворцы», одиноко стоящие на холмах или у края пашни? А народ, тем временем, пьёт, матерится, мусорит ужасно и нищенствует, не понимая, кто строит и для чего? Или понимает, но молчит. Он, народ, этого не просил. Ему это не надо или не очень надо. А что ему надо в этих условиях и обстоятельствах тотального подавления личностных творческих начал – он уже и сам не разберёт.