Заметки непутёвого туриста Часть 3
Шрифт:
Лесопилка подавала надежды, однако вокруг зарождающегося бизнеса происходила возня с оформлением документов, отсутствовали понимаемые отношения с местной администрацией и стояли проблемы с суровыми гангстерами. Спешно засобирались засвидетельствовать свое почтение Красноярскому краю и Бугучанам в частности.
Край серьезный, люди закаленные суровым климатом, были крепки духом и телом, а река Ангара могла схоронить тела сотни московских варягов, так что поездка предстояла нервозная. Надеясь на свой не малый жизненный опыт, оперское хамство и пропавшее со временем чувство страха, начал собирать чемоданы и изучать карту.
Бугучанский район по площади чуть меньше Латвии, с небольшой разницей – это крайний Север, со всеми вытекающими. В VII веке царь – батюшка раздавал земли в Приангарье бесплатно и много и попер сюда казак и крестьянин, вытесняя с насиженных мест местных эвенков.
В телефонном разговоре с оставшимся в таежной глуши товарищем, получаем четкие указания – одевайтесь теплей, не стесняйтесь, мол не Рим это совсем, даже не Рязань. Запрыгиваю в итальянскую дубленку, на уши кепка из бутика и ботинки с легким мехом внутри.
Бизнес класс рейса Москва – Красноярск, залил нас промышленными дозами коньяка и по выходу с самолета, температурная разница особо не ощущалась, только задышал тяжело как загнанная гнедая перед выстрелом в голову, гулко пуская пары…
В баре аэропорта, явно не мишленовские изыски – омлет, сморщенные сосиски синеватого оттенка и непонятно производства коньяк. Съели по матерились, отрыгнули кто чем смог и уселись в Тайоту лэнд крузер 100. Ехать с Красноярска до Богучар всего ничего – 400 верст. Так книжку почитать. С картинками. Я вздрогнул и провалился в дрем на переднем сиденье японского вездехода, как смертник на электрическом стуле. Сон не шел, болтало как при 5-ти бальном шторме – дорога смесь плохого асфальта с грунтовкой, по краям густой лес, стоявший сплошной стеной.
О кафе и барах речь не шла, остановки предполагались лишь для отлива жидкости. Скорость у японского чермета была минимальна – 60 км/час – лед, заносы, лесовозы на встречу, кюветы манили своей непредсказуемостью и дальнейшими развлечениями с бинтами и зеленкой. Я добрый человек, но тогда был готов засунуть котенка в вентилятор. Через три часа я начал попискивать полевой мышью и просить плеснуть под жабры хоть спирта, хоть антифриза, хоть ослиную мочу с градусом.
Увидев избушку, наподобие «Кафе», где продавался самогон и яичница, я практически лаял, как молодой щенок при виде любимого хозяина. Посиделки были недолгие – наступала темнота, опасность передвижения по таежным дорогам увеличивалась в разы. Константин выталкивал нас с теплой избушки с помощи легких побоев и мата, в утробу не заглушенного автомобиля – на улице – то минус 40.
Через некоторое время для меня наступил апокалипсис – состояние побитого сурка совместимое с тяжелым похмельем, развивалось с каждым километром. Меня качало как лилию на волнах, однообразные пейзажи, урчание дизеля, похрапывание компаньонов, добивали мой организм с силой молота Тора.
Прибыв в пункт назначения, на дрожащих ногах вышел на улицу– луна трещала от яркого сета, деревья жалобно скрепи в ожидании весеннего тепа. Допрыгал в приличный для этих дебрей отель, не раздеваясь упал в кровать, как раненый медведь, вздрогнул всем телом и захрапел сотрясая стены.
Утро резануло ярким солнцем по сетчатке глаза. Выглядываю в окно – холодная синева неба напоминала пейзажи с фантастических романов, снег необычайно яркий, не жалея придавливал крыши домов и осыпал многометровые сосны. Вяло привожу себя в порядок и выхожу на улицу…
Температура уходила под 40, при дыхании сжимало грудь, итальянская дубленка грела как хлопчатобумажная майка, буквально через пару минут тело объял холод, как заскучавшая любовница обняла пришедшего друга.
Рядом с отелем урчали ПАЗИКи – УАЗики, пуская мощные струи выхлопных газов в холодный воздух. Мужики курили беломор и с усмешкой глядели на московских залетных, в ожидании движение к местам вырубки. Меня сморщило как замершую губку, скрипя европейскими штиблетами, поплелся к российскому автопрому. Местные ребята в телогрейках и валенках, сжалившись посадили горе путешественника на переднее сиденье, где хоть как то обдувало теплым воздухом. В дороге ситуация была комична– спина мерзла а ноги горели, ну хоть так…
До делянки – 100 км, дорога исхожена кабанами и лосями, ни одной встречной машины, разговор не клеился – варяги в дольче габане не внушали доверия местным парням. Однако общие интересы – охота и спорт, развеяли напряжение в промерзшем салоне. Бугучановские ребята оказались приятными собеседниками, с чувством юмора и простыми взглядами на жизнь.
Приезжаем, выхожу с теплой машины, меня тут же пронизывает холод, как меч самурая. В тайге кажется холодней, чем в райцентре. Оглядываюсь по сторонам, вижу пару вагончиков и работяг в черных замызганных телогрейках. Чую в воздухе запах мяса и пары алкоголя, интересуюсь завтраком. Лесорубы улыбаясь приглашают в вагончик, смело шагаю внутрь темного помещения.
Наш любой ментовский обезьянник – это пятизвездочный Хилтон. Спал я в окопах и в ментовке с бомжами, но это… Простыни с наволочками – черные. Черные не просто грязные – это вакса, ночь. Места – как в спичечной коробке ни разогнуться не повернуться, нары в два ряда, на полу опилки, но на буржуйке что то шкварчит… От завтрака не отказываюсь, также как от предложенного спирта.…
На лицах хозяев улыбки – пропускаю мимо, внутрь губастый спирта, мясо на сковородке, что то похоже на баранину. Сижу чавкаю, старюсь жиром не залить итальянскою легкую промышленность. Тщательно обгладываю кости смакую непонятным вкусом. Через десять минут накрывает волна легкости и сытости, пора бизнесменить. Выхожу с вагончика, вижу отрезанную голову лайки, потихоньку догоняю что ел, все смеются. Лесорубы комментируют – «воровала продукты», подавляю рвотные синдромы и иду смотреть делянку…
Дальше многого чего было – разговоры, где оппонентами выступали местные парни, перекидавшие карабины с одной руки в другую, смотревшие мне в глаза, как уже павшему лосю, чиновники, которые трезвели только перед смертью. Пытался пешком ночью перейти двухкилометровую Ангару, где по дороге почти без фар шли тяжелые лесовозы, водители которых только случайно не переехали шатающее тело.
Обратно ехали на поезде Гремучий – Красноярск, где на полках висели сосульки размером с полутора литровой бутылку миниралки. При выходе из купе из за рта шел пар, проводница в бушлате срочника, поражала цинизмом и равнодушием к замерзающим пассажирам. Смеялись и плакали одновременно…