Шрифт:
Встреча с зарянкой
В тот год весна пришла рано. И как-то сразу. После январского мороза и февральских метелей в первых числах марта засветило солнце. Сначала с робостью, а потом более настойчиво расчирикались воробьи на соседнем участке. Синицы, подражая звукам весенней капели, запели с самого утра. И уже стало непонятно, то ли это вода капает с крыши, то ли синичка – пересмешница, радуясь солнечному свету, заливается:
– Кап, кап, кап…
Белый снег на участке, радовавший меня голубым оттенком, вдруг лихо осел и приобрел серый цвет. Из-под него побежали веселые ручьи талой воды. Кое-где появились проталины. А воздух наполнился таким чистым весенним ароматом, что вдохнув его один раз полной грудью, уже не спутаешь ни с чем.
Да и сама природа, очнувшись ото сна, наполнилась ожиданием…
Ожиданием счастья и продолжения жизни.
Почки на деревьях набухли и готовы вот-вот лопнуть, небо стало голубым и высоким и, конечно же, ожили насекомые – ленивые зимние комарики. Они образуют рои и греются на солнышке, кружась вместе в каком-то, только им понятном танце.
Дома уже не сидится ни мне, ни Рексу. Поэтому я решил пройтись с собакой к озерам, что как раз за деревней. Дорога наша пролегла через старую дубраву, заросшую малиновыми кустами.
Иду, с Рексом разговариваю:
– Ты видишь, мой друг, где снег лежит?
– Гав! – звонко отвечает он.
– Так вот, иди по снегу, в грязь не лезь, понял?
– Гав! – радостно произносит пес, виляя хвостом.
И, действительно, как повзрослевший мальчик, которому исполнилось шесть лет, старается изо всех собачьих сил оставаться чистым. Но через каких-то двадцать минут ему это надоедает и пес, радостно взвизгнув, вырывается из-под моего контроля. Оттаявшая грязь прилипает к нему со всех сторон.
– Фу, Рекс! – смеясь, говорю собаке. – Купать тебя буду железной щеткой!
А собака радуется и бегает по проталинам…
Деревья, что растут вдоль дороги, стоят без листьев.
Вдруг какое-то оранжево-красное пятнышко привлекло мое внимание. Я остановился и стал внимательно наблюдать. А пятнышко, видимо, заинтересовавшись мною, тоже решило подойти поближе.
Оказалось, что это маленькая птичка, чуть меньше воробья. Окраска у нее необыкновенная. Животик – беловатый. Спинка серо-зеленая, я бы сказал, с оливковым оттенком. А лоб, горлышко и грудка изумительного оранжево – красного цвета!
Она довольно долго сидела у меня перед глазами, словно поняла, что я наслаждаюсь ее красотой.
А я стоял и улыбался, рассматривая это чудесное создание.
В довершение всего пичуга разразилась звонкой трелью, потом взмахнула крыльями и улетела. На душе стало празднично и тепло.
Рекс, видя мое прекрасное настроение, вовсе расшалился и начал гоняться за мышами, которые вынуждены были покинуть залитые талой водой норки. Танцевал вокруг стволов дубов, если замечал, что на дереве сидит белка, да и просто проказничал, поднимая брызги воды.
Нагулявшись и получив заряд позитивной энергии, мы с Рексом вернулись домой.
Как обычно, обмыв и высушив собаку, я запустил его в дом. Как говорит мой друг, Андрей: «Рекс живет в доме, в основном на кухне».
А сам пошел поздороваться со своим соседом, дедом Иваном, да узнать, что за птица мне попалась в дубраве.
– Доброе утро, Алеша, как сам? Как Рекс?– первым заговорил дед Иван, подойдя к нашему общему забору.
– Доброе, Иван Сергеевич, подскажите, что за пичугу я видел? – спросил я и подробно описал птичку.
А дед хитро улыбнулся и на мою яблоню глазами показывает:
– Уж не её ли?
Я так и оторопел:
– Она – точно, она! Неужели за мной прилетела?
– Может и прилетела, – подумав, ответил дед. – А где ты с ней встретился?
– В дубраве.
– Может, она и есть. Это же зарянка, людей не боится, доверяет. Видишь ее красновато-оранжевый оттенок? Знаешь, откуда он?
– Нет.
– Слушай, расскажу, – сказал дед Иван и начал свой рассказ. – В народе существует поверье, что зарянка увидела, как обезумевшие, жестокие люди повели на голгофу Христа. И она последовала за ними. Маленькая птичка не могла помешать зверствам людей, но когда Христос уже был распят на кресте, она села Ему на плечо и запела свою песню, чтобы облегчить боль. И в этот момент в сердце Христа ударило копье, и кровь забрызгала птицу. Вот и говорят, что на зарянке кровь Христова.
Дед Иван закончил свой рассказ и перекрестился.
– Печальная история, – вздохнув, сказал я.
– Да, верно. А ты слышал ее песню?
– Нет, только короткую трель, словно, она что-то у меня спросила, да я не понял, что.
– Услышишь, куда печаль денется, – с улыбкой произнес сосед. – Кстати, еще говорят, что на груди у зарянки ее кровь. Якобы эта птичка носит воду для душ, что попали в ад, вот и обжигается адским пламенем.
Дед Иван замолчал, словно пытаясь еще что-то вспомнить. А я посмотрел на яблоню.
– Иван Сергеевич, а ведь она с палочкой в клюве, и полетела в мой малинник.
– Неужели ты еще не догадался, какое второе имя у зарянки? – с усмешкой произнес дед Иван.
– Нет.
– Малиновка! Это потому, что она гнезда вьет в малиновых зарослях, недалеко от водоемов.
– А «зарянка»?
– Потому что песни свои поет на утренней и вечерней зорьке! – с улыбкой ответил дед Иван. – Повезло тебе, Алеша, теперь будь аккуратнее, не спугни, зарянка – добрая птичка, людей не боится, сам убедишься. Как начнешь на участке работать, она станет рядом крутиться, чтобы червяка из-под лопаты выхватить или паука поймать. И, как ты заметил, она прилетает весной одной из первых.
Попрощался я с соседом и пошел домой, оглянулся на малинник, а там зарянка гнездо строит…
День прошел незаметно. И, как обычно вечером, перед сном, мы с Рексом пошли гулять. Только я открыл дверь во двор, как в дом полилась песня.
Малиновка!
Вот кто это поет!
«Дед Иван не зря говорил, «стоит хоть раз услышать ее голосок, как уже не забудется», – думал я, слушая птичью серенаду.
С того самого дня мы с Рексом начали охранять гнездо нашей малиновки, не подпуская к нему никого: ни котов, ни других птиц.