Замкнутое пространство (сборник)
Шрифт:
— Кирза — уй, моя кирза, — всхлипывал Дроздофил.
— И, наконец, психохимический газ — этот запомните по слогам, — отставник значительно возвысил голос и выждал паузу. — Ди-э-тила-мид!..
Он встал от возмущения и зашагал взад-вперед.
— Я не пойму фигурально, что тут смешного? От психохимических газов рождаются умственно отсталые дети! Уроды!
Игорь Геннадьевич ставил ударение на «у».
— Уроды! Вы видели уродов? Нет? А я видел!
— В зеркале? — крикнул кто-то.
Лектор рассвирепел.
— Так, там!.. выйди вон сей секунд!
В пылу он забыл, что никто не ведет никаких записей. Сообразив, что это так, Игорь Геннадьевич упредил вопросы и выпалил:
— На жопе! На жопе себе пишите!
…Через пень-колоду дотянув до финиша, отставник сообщил нечто важное, от чего скауты сразу притихли:
— Вам тоже, хлопчики, предстоит испытать воздействие некоторых газов. Во время военно-спортивной игры будет произведен учебный взрыв…Конечно, там будет не В! — отставник округлил глаза, — газ. Это будет маломощный заряд с активным раздражающим веществом типа си-ар…или простой слезоточивый газ. Но кто не успеет прибегнуть к средству защиты — накашляется вволю! И наплачется! Вот мы и посмотрим, кто будет смеяться!
Высказав эти угрозы, Игорь Геннадьевич несколько успокоился и подобрел:
— Надо же разбираться, хлопчики. А то сплошной позор выйдет. Я когда-то такой же был, шебутной. Иду как-то и вижу — рассыпано что-то такое беленькое, как песок. И поднял шум, принял за бактериологическое оружие. А это был обычный гексоген, да еще и наш. Вот я осрамился!.. Провалиться бы мне, думаю, сквозь землю!
…Выходили с озабоченным видом.
— Пацаны, он серьезно? — недоумевал Дроздофил, начинавший подозревать, что веселился зря.
Тритоны пожимали плечами.
— Свежий воздух, природа! — Степин плюнул.
— Скажи спасибо, что радиации не будет, — буркнул Букер.
— Почем ты знаешь — может, и будет. Может, она уже есть давно.
День прошел смутно — вялый и неразборчивый, с беспокойным переменчивым солнцем.
Было предчувствие шашечки, синего цвета, второй, но отставник не пожаловался — ждал, вероятно, часа Х, в который восторжествует отравляющее вещество.
Вместо синей Тритоны ухитрились заработать красную шашку: за достижение. Отличился Аргумент, который предотвратил проникновение на лагерную территорию постороннего бомжа с полупьяным котом на плече. Бомж рвался в ворота и бил себя в грудь, уверяя, что просто пришел посмотреть на родные места — поляны и склоны, где он когда-то бродил мальчишкой. И называл себя отцом всем деткам. Аргумент вызвал Мишу, старший вожатый молча вышвырнул пьяницу в пыль. Тот затянул неизвестную то ли молитву, то ли просто псалом:
— Душа-алкоголик… алкает напитков голью… лакает и лает, и плачет от рези в клубничных глазах…
Миша запер калитку на засов и пригрозил изгнаннику кулаком.
— Так держать, — сказал он Аргументу.
3. Пять дней до родительского Дня
Был тихий час. Никто не спал, но лежали сравнительно тихо. Все отряды уже получили по два замечания и одному предупреждению.
Миша, Леша и Дима заперлись на веранде. Они резались в «дурака» и пили пиво компании «Арктика Плюс», но не от лояльности и любви, а потому, что другого в окрестностях не было.
— Жаль, что не «Lager», — скаламбурил Дима, толстый и веселый детина, вот уже десять лет не слезавший со студенческой скамьи.
— Тьфу, надоело.
Леша бросил карты, встал, пересел на раскаленный подоконник и вытащил сигарету. Закуривая, он высунулся в окно и зачем-то посмотрел, как нависает красная кровля.
— Так ты продулся, вот тебе и надоело, — Миша тоже положил карты, рубашкой вверх, и потянулся. — Завтра в поселке пошукаем, без баб тоскливо.
— Хорошо придумал. С противогазом, при пушке…все бабы твои.
— Да ну к холере эту Зарницу! Быстренько отстреляемся, и все свернем. Все это уже устарело, не актуально и им не понадобится.
Леша возился с бутылкой, пытаясь откупорить ее трофейным ножиком.
— Ты же понимаешь, что это совершенно неважно.
— Понимаю. Но без Зарниц там всяких — вообще пропадать. А что, по-твоему, важно?
— Мнема, ясное дело.
Миша отмахнулся:
— Очередное поветрие. Еще лет дцать — и все повернут наоборот. Психология развивается; докажут, что все не так, снова получат бабки…Те же самые получат, кто за мнему нахапал.
Дима перевернул карты, которые оставили товарищи, и продолжил игру с призраками. Наполовину вытянув бубновую даму, он озабоченно заметил:
— Слишком ты круто берешь, с общими-то законами. У нас в государстве чересчур гладкая жизнь. А зло и конфликты нужны для развития общества, иначе наступит стагнация. Так что все логично, и никто ни от чего не будет отказываться… Развитие происходит по спирали, с отрицанием отцов и переходом на высшую ступень при одновременном накоплении отцовского опыта. И с его преодолением.
— О-о-о! — Леша схватился за челюсть, словно у него заломило зубы. — Заткнись, я тебя прошу. Ты десять лет философию слушаешь, социологию гребаную…У тебя уже крышу свезло.
— Я и не спорю, — Миша стряхнул пепел в стоявшую под окном пожарную бочку. — Я только говорю, что это тренинг, тренингов много, есть тренинги тренингов и тренинги тренинга тренингов. И нечего ахать, найдется деятель, который все перевернет с ног на голову, так всегда бывает. Чем мы занимаемся? Натаскиваем волчат. Это и есть тренинг. Техники меняются.
— Ну и что, и что ты хочешь этим сказать?
— Да то, что нечего прыгать: ах, мнема, ох, мнема! Самое важное! Самое главное! Мне, если хочешь знать, никакая мнема не понадобилась. Я и без нее…
— Не понял, — Дима разинул рот.
— А тут нечего понимать. Знаешь, какой у меня папаша был? Не знаешь. Он у меня такой был, что я за счастье посчитал, без всяких шлемов и записей. Явился он как-то раз, даже вломить мне толком не мог, сразу отрубился. Ну, я и думаю: ах, ты, падло. И — вперед…