Замкнутый круг
Шрифт:
Стакан скотча врезался в экран, и оба разлетелись вдребезги. В воздухе запахло пролитым виски, и Рик вскочил с места. На минуту или больше он словно потерял рассудок и принялся молотить кулаками ни в чем не повинный телевизор. Когда же его разбитые пальцы окрасились кровью, он столкнул его на пол и принялся методично обрабатывать аппарат ногами, топча рассыпающиеся по полу блестящие детали и обломки. Единственной мыслью его было, что он сейчас «жуть что сделает с этим поганым телевизоришкой, который взялся показывать ему такие вещи»!
Когда Рик, вымотанный и задыхающийся, наконец остановился, в комнате воняло жженой изоляцией, спиртом, его собственным потом. Костяшки пальцев кровоточили, в груди ломило, перед глазами все еще плавала багровая пелена.
Кое-как отдышавшись, Рик плюхнулся обратно в кресло и поднял упавшую бутылку. Больше половины ее содержимого вылилось на ковер, но в бутыли осталось еще достаточно благословенного напитка, чтобы смыть скопившуюся в горле и во рту желчь и привести в порядок мысли.
У кого-то голова с плеч покатится! – яростно пообещал себе Рик и сплюнул. Он окончательно убедился, что не может никому доверить самого простого дела. Что ж, придется ему самому обо всем позаботиться.
Неделя после триумфа Дубля в Нью-Йорке была заполнена привычными делами, и у Келси почти не оставалось времени на раздумья. «Три ивы» продолжали жить обычной жизнью, и она проводила дни за тренировками, чисткой лошадей и конюшен и другой повседневной работой. Скачками в Бельмонте сезон отнюдь не заканчивался, да и для того, чтобы почивать на лаврах, не было никаких оснований.
Келси к тому же была переполнена своими собственными честолюбивыми планами. Она давно мечтала воспитать своего чемпиона, а теперь, вдохновленная успехами Гейба, была настроена как никогда решительно. Ее Чена подавала большие надежды, и Келси готова была работать не покладая рук, лишь бы добиться своего.
Не забывала Келси и о головоломке, решить которую она себе пообещала, однако это дело так не двинулось с мертвой точки. Загвоздка была в Чарльзе Руни; когда бы Келси ни звонила в агентство, детектива никогда не оказывалось на месте, и он не перезванивал, хотя Келси оставила несколько сообщений. Тем не менее она была уверена, что в конце концов сумеет припереть его к стенке и заставить дать ответы.
Не последнее место в ее стратегическом плане занимал и капитан Типтон. В прошлый раз она не сумела поговорить с ним подробно – частично из-за присутствия Росси, частично из-за самой себя, – однако интуиция подсказывала ей, что на вторую встречу с бывшим полицейским можно рассчитывать. В случае же неудачи Келси всегда могла поехать к отцу и попросить его подробно, обстоятельно рассказать о тех далеких и печальных днях, чтобы с его помощью составить наконец полную картину происшедшего.
Это было тем более необходимо, что пока-пока! – в голове Келси сформировался лишь образ молодой женщины, которая любила своего мужа сильно и горячо – настолько горячо, что без раздумий пустилась в рискованную авантюру и проиграла, ибо в своем стремлении вернуть его она то и дело совершала ошибки. По большей части эти ошибки можно было объяснить тщеславием, гордостью и упрямством, но Келси так и не удалось понять, что же превратило это волевую и бесстрашную молодую женщину в убийцу.
– Привет, сестренка!
– Ченнинг! – Даже не выпустив из рук влажной губки, Келси обернулась и крепко поцеловала брата. – Извини, но у меня не было и пяти минут, чтобы найти тебя и сказать, как я рада тебя видеть!
– Признаться, у меня тоже. Я приехал всего два часа назад, но не успел я слезть с мотоцикла и размять затекшие ноги, как старина Мо запряг меня в работу, словно я никуда не уезжал. Видишь? – Ченнинг показал на свою рубашку, на которой проступили темные пятна пота.
– Откровенно говоря, я не надеялась, что ты вернешься. – Келси повернулась к Чене и стала осторожно протирать ей морду. – Уже почти середина июня.
– Ну, мне потребовалось некоторое время, чтобы урегулировать этот вопрос, хотя, признаюсь откровенно, до обращения в Организацию Объединенных Наций дело не дошло.
– Значит, Кендис по-прежнему возражает, чтобы ты работал здесь?
– Она, скажем так, не слишком довольна этим обстоятельством. Так я не погрешу против истины, зато звучит менее категорично. В общем, это был тот еще скандалец! Он ухмыльнулся.
– Мне очень жаль, Ченнинг…
– Да ничего страшного, сестренка. Во-первых, выплеснув все, что у нее наболело, ма облегчила душу, а это уже немало. Для меня, во всяком случае. Она, конечно, хотела бы, чтобы я подхватил знамя семейной традиции, завещанное мне поколениями предков, и так далее, и так далее… Всю жизнь я воспринимал это как данность, как нечто само собой разумеющееся и в конце концов, наверное, стал бы блестящим хирургом – таким, как мой отец, как его отец и отец его отца. Ма всерьез этого ожидала, и я не стал ее разубеждать.
– Так ты не этого хочешь?
– Я решил попробовать себя в ветеринарии. – В глазах Ченнинга блеснул упрямый огонек, словно он ожидал возражений или – еще хуже – быстрой, покровительственной насмешки, но Келси неожиданно наклонилась вперед и поцеловала его в обе щеки.
– Молодец! ;
– Ты серьезно так думаешь?
– Ну, я, конечно, могла бы рассказать тебе о том, как трудно – да и невозможно в конечном счете – жить так, чтобы оправдывать ожидания других людей. Особенно – близких и родственников. За последние несколько месяцев я в этом окончательно убедилась, но и ты скорее всего это знаешь. В конце концов Кендис смирится – ведь она любит тебя и хочет того же, чего хочешь ты, что бы она при этом ни утверждала.
– Возможно. – Ченнинг пошевелил солому носком ботинка. – И все равно мне было очень нелегко с ней спорить. Но еще труднее – сознавать, что я почти наверняка уступил бы, если бы герр профессор не встал на мою сторону.
– Папа? Ты серьезно? Ченнинг ухмыльнулся.
– Он, словно засадный полк, пошел в атаку из-за холма, без стрельбы с дальней дистанции и без трубных кавалерийских сигналов. Он только говорил – терпеливо, обстоятельно, убедительно.., ну, ты знаешь, как он умеет. И все-таки это было достаточно неожиданно. Откровенно говоря, я что-то не припомню, чтобы твой отец когда-нибудь противоречил моей матери в таких серьезных вещах, так что мне порой кажется, что ма сдалась от удивления – оттого, что он принял мою сторону, а не ее.
– Он тоже тебя любит. – Закусив губу, Келси продолжила чистить лошадь. – Что же тебя все-таки тревожит, Чен?
– Да, в общем-то, ничего. В последнее время отношения между ма и профессором стали несколько напряженными, но я надеюсь, что теперь, когда меня не будет дома, у них хватит времени, чтобы мирно во всем разобраться. Как бы там ни было, ма склонна обвинять скорее тебя, чем его.
Келси недовольно поморщилась.
– Боюсь, мне все же придется кое-что предпринять, чтобы успокоить ее.