Замок и ключ
Шрифт:
До звонка оставалось десять минут, когда я приступила к последнему примеру и зависла. Я тупо глядела на него и чувствовала, как начинаю паниковать. Тревога поднималась откуда-то изнутри, и в этот раз никто ничего не советовал. Я оглянулась — на соучеников, которые все еще что-то писали в своих листочках, на мисс Гуден с глянцевым журналом в руках, потом — на часы. Пять минут. Я закрыла глаза.
Жервез велел представить пустую комнату, и поначалу я попыталась вообразить белые стены, деревянные полы, все простое и безликое. Мысли постепенно пришли в порядок, и вдруг я действительно что-то увидела: дверь распахнулась, и перед моим внутренним взором предстало помещение, которое я
Открыв глаза, я уставилась на единственный пробел на своем листке — нерешенный пример. У меня было еще три минуты, и я торопливо нацарапала ответ, ни о чем не думая, просто следуя интуиции. Отнесла работу к учительскому столу, сдала и выбежала из класса — спешила на парковку. Звонок, далекий и однотонный, прозвучал, когда машина тронулась с места.
В идеальном мире я бы запомнила не только где находится дом, этаж, на котором нужно остановить лифт, но и номер квартиры. Но так как это был мой мир, я оказалась на седьмом этаже, в коридоре с совершенно одинаковыми дверями и без малейшего понятия, куда идти. В конце концов я прошла половину коридора и начала стучать во все двери подряд.
Если кто-то отзывался, я извинялась, если нет — шла дальше. Лишь у шестой двери что-то случилось: никто не открыл, но изнутри послышался шум. Инстинктивно — назовите это дзен-режимом! — я нажала дверную ручку. Незапертая дверь открылась.
Комната была точно такой, как я ее представляла. Нетронутые диваны, девственно-чистые поверхности, крышка от бутылки на том же месте, где лежала раньше. Единственное отличие — джемпер с надписью «ПЛЫВИ!», небрежно брошенный на спинку стула. Я подняла его, прижала к лицу и вдохнула запах хлорированной воды. Запах Нейта. Я все еще чувствовала этот запах, когда выглянула на балкон и увидела Нейта.
Он стоял спиной ко мне, держась за перила. На улице было очень холодно, сквозь приоткрытое окно пробивались струйки ледяного воздуха. Я хотела потянуть за ручку балконной двери, но замерла, внезапно испугавшись. Как вернуться к кому-то, если не уверен, что он готов сделать то же самое? Я не знала, но поняла: сейчас нужно просто надеяться, что ответ придет сам собой. Я распахнула дверь.
Нейт вздрогнул и резко обернулся. На его лице читались удивление и тревога, и только увидев, что это я, он немного пришел в себя. Я заметила красные, уже начавшие синеть отметины на его щеке и подбородке. Было ясно, что наступил момент, когда некоторые вещи уже невозможно отрицать или скрывать. Даже от себя самого.
— Руби, что ты здесь делаешь?
Я открыла рот, чтобы ответить, произнести хотя бы одно слово, пусть и не самое подходящее. Ничего не придумав, я посмотрела на пейзаж, который простирался вдаль за спиной Нейта. Он не походил на пустую комнату, но, наверное, для вдохновения это было не важно, ведь именно в этот миг я поняла, что нужно сказать. Неплохое начало, хотя бы потому, что я услышала эти слова от Коры, когда все только начиналось.
— На улице холодно, — сказала я, протягивая ему руку. — Зайди в комнату.
Глава 19
Нейт зашел. Уговорить его вернуться оказалось труднее.
Если точно, мы больше двух часов сидели на кушетке и обсуждали все, что случилось, прежде чем он согласился
Они сидели за кухонным столом, я маячила сзади, у кухонного «острова», а Нейт рассказывал. О том, как поначалу жизнь с отцом была вполне терпимой — время от времени у того возникали финансовые проблемы и неприятности с кредиторами, но он редко срывал зло на Нейте. С осени дела у «Будьте спокойны» шли все хуже и хуже, а после Рождества, когда наступил срок погашения займов, стали совсем плохи. Нейт сказал, что хотел продержаться дольше, но после особенно жестокой выволочки пару дней назад, закончившейся синяками, его терпение лопнуло.
Кора была великолепна. Она слушала с серьезным выражением лица, осторожно задавала вопросы, связалась со своими знакомыми из социальных служб, чтобы ответить Нейту, какие возможны варианты. В итоге она позвонила его маме в Аризону, спокойно и профессионально объяснила ситуацию и, ободряюще кивнув, передала трубку Нейту.
В тот же день она заказала билет на самолет и решила вопрос с временным местом жительства. Остаток учебного года Нейт должен был провести в Аризоне, затем его ждала работа в летнем лагере в Пенсильвании. Осенью начинались занятия в университете штата, куда Нейт все-таки поступил, хотя и не получил грант из-за того, что ушел из команды. Правда, Нейт надеялся, что тренер возьмет его дублером, ну или разрешит участвовать в тренировках. Не совсем то, что Нейт планировал, но, по крайней мере, хоть что-то.
Мистер Кросс рассердился, когда обо всем узнал. Он требовал, чтобы Нейт вернулся домой, и угрожал полицией до тех пор, пока Кора не сообщила ему, что у его сына достаточно оснований самому обратиться в полицию и выдвинуть обвинение против отца. Только тогда мистер Кросс неохотно отступил, но выразил свое недовольство многократными телефонными звонками, а также тем, что всячески мешал Нейту забрать вещи и перебраться к нам на несколько дней до отъезда.
Я, как могла, отвлекала Нейта от неприятных мыслей: вытаскивала его в кино в «Виста-10» (куда, благодаря Оливии, нас пускали бесплатно и угощали попкорном), на прогулки с Роско и за кофе в «Джамп-Джава». Он больше не посещал «Перкинс-Дей» — Кора договорилась о том, чтобы оставшиеся школьные задания он переслал по почте или через Интернет. Каждый день после уроков я подходила к дому и боялась, что, когда позову Нейта, он не откликнется. Услышав его голос, я испытывала облегчение и наконец поняла, через что прошли Кора и Джеми в первые несколько недель.
Я отдавала себе отчет в том, что Нейт скоро уедет, хотя никогда не заговаривала о его отъезде. У Нейта хватало поводов для беспокойства, и потому я просто была с ним рядом, зная, что нужна ему. Тем не менее, когда однажды рано утром я спустилась в холл и увидела там Нейта с дорожной сумкой у ног, внутри у меня все сжалось.
Грустила не только я. Кора, зажав в руке салфетку, всхлипывала, пока прощалась с Нейтом и обнимала его напоследок.
— Я позвоню вечером, узнаю, как ты устроился, — сказала она. — И не волнуйся, здесь все будет в порядке.
— Ладно, — кивнул Нейт. — Большое спасибо за все.
— Смотри, не теряйся, — велел Джеми, обхватив его обеими руками и похлопав по спине. — Мы теперь одна семья!
«Семья», — подумала я, заводя машину. Наш район еще спал, дома стояли темные и тихие. Проезжая мимо огромных каменных столбов, я вдруг вспомнила, как чувствовала себя несколько месяцев назад, когда все было чужим и незнакомым.
— Волнуешься? — спросила я Нейта, вырулив на главную дорогу.