Замок Лорда Валентина
Шрифт:
– Ребенок должен быть благодарен за такой сон, – сказал Слит.
– Вот именно. И так со всеми «дурными» снами: мы не должны бояться, говорят они нам, а должны быть благодарны за мудрость сна и действовать по нему.
– Так говорят и дети. Часто дети лучше управляют снами, чем взрослые. Я помню, как ты кричал и всхлипывал во сне, Валентин.
– Я пытаюсь узнать что-то из моих снов, как бы темны они ни были.
– Чего ты хочешь от меня, Валентин?
– Чтобы ты ехал с нами в Илиривойн.
– Зачем это тебе?
– Ты принадлежишь всей труппе. Мы держимся с тобой, а без тебя развалимся.
– Скандары – мастера жонглирования.
– Но я учусь у тебя.
– Будешь учиться у Карабеллы. Она так же ловка, как и я, к тому же у вас любовь, и кто знает, может быть, ты будешь работать лучше меня. И храни тебя Божество потерять Карабеллу в Илиривойне!
– Этого я не боюсь, – ответил Валентин и протянул руку Слиту. – Я должен иметь тебя с нами.
– Почему?
– Я дорожу тобой.
– И я дорожу тобой, Валентин, но мне очень тяжело идти туда, куда Залзан Кавол хочет вести нас. Почему ты так настаиваешь на усилении моих страданий?
– Ты можешь излечиться от своих страданий, если поедешь в Илиривойн и увидишь, что метаморфы – всего лишь безвредные дикари.
– Я могу жить с моей болью, – возразил Слит. – Цена за излечение, по-моему, слишком высока.
– Мы можем жить с самыми страшными ранами; но почему не попытаться вылечить их?
– Ты чего-то не договариваешь, Валентин.
Валентин медленно перевел дух.
– Верно.
– Что же?
После некоторого колебания Валентин спросил:
– Слит, я фигурировал в твоих снах после встречи в Пидруде?
– Да.
– Как именно?
– Разве это имеет значение?
– Не видел ли ты во сне, что я необычен для Маджипура, что я более силен и властен, чем сам предполагаю?
– С первой же нашей встречи мне сказали об этом твоя осанка и манера держать себя. Об этом же говорили и твоя феноменальная ловкость, с какой ты учился нашему искусству, и содержание твоих снов, которыми ты поделился со мной.
– А кем я был в твоих снах, Слит?
– Персона мощи и благородства, обманом скинутая со своего высокого положения. Может быть, герцог! Принц.
– А не выше?
Слит облизал пересохшие губы.
– Да. Выше. Возможно. Чего ты добиваешься от меня, Валентин?
– Чтобы ты сопровождал меня в Илиривойн и дальше.
– Ты хочешь сказать, что виденное мною во сне – правда?
– Это я еще должен узнать, – сказал Валентин. – Но я думаю, что это правда. Это должно быть правдой. Послания говорили мне, что все это правда.
– Милорд… – прошептал Слит.
– Возможно.
Слит ошеломленно посмотрел на него и опустился на колени. Валентин быстро поднял его.
– Этого не надо, – сказал он. – Могут увидеть. Я не хочу никого посвящать в это. Кроме того, остается большая область сомнений. Ты не должен вставать перед мной на колени, делать пальцами символ горящей звезды или еще что-нибудь такое, поскольку я сам еще не уверен в истине.
– Милорд…
– Я остаюсь Валентином-жонглером.
– Мне очень страшно, Милорд. Сегодня я был в двух шагах от ужасной смерти, но сейчас мне страшнее стоять здесь и разговаривать с тобой об этих вещах.
– Зови меня Валентином.
– Как я смею?
– Ты звал меня Валентином всего пять минут назад.
– То было раньше.
– Ничего не изменилось, Слит.
– Все изменилось, Милорд.
Валентин тяжело
– Если все изменилось, значит ты должен следовать за мной по моему приказу? Даже в Илиривойн?
– Я должен… – растерянно сказал Слит.
– Никакого вреда от метаморфов тебе будет. Ты уйдешь из их местности, излеченный от той боли, что гложет тебя. Можешь ты поверить этому, Слит?
– Я боюсь туда идти.
– Ты нужен мне в пути, – сказал Валентин. – И не по моему выбору Илиривойн становится частью моего путешествия. Я прошу тебя идти со мной.
Слит склонил голову.
– Я должен, Милорд.
– И я прошу тебя, Слит, звать меня Валентином и не оказывать мне перед другими больше уважения, чем ты оказывал мне вчера.
– Как желаешь, – ответил Слит.
– Валентин.
– Валентин, – неохотно сказал Слит. – Как желаешь, Валентин.
– Пошли.
Он повел Слита к труппе. Залзан Кавол, как обычно, неторопливо расхаживал взад и вперед; его братья готовили фургон к отъезду. Валентин сказал скандар:
– Я уговорил Слита. Он поедет с нами в Илиривойн.
Залзан Кавол недоверчиво взглянул на него.
– Как тебе это удалось?
– Да, – подхватил Виноркис. – Что ты ему сказал?
– Слишком долго объяснять, – ответил Валентин, весело улыбаясь.
8
Теперь ход ускорился. Весь длинный день фургон мурлыкал по шоссе, а иногда захватывал и часть вечера. Лизамон Холтен ехала с фургоном. Ее животное, несмотря на свою выносливость больше нуждалось в отдыхе, чем те, что тянули фургон, так что иногда Лизамон при удобном случае отставала. Нести ее громоздкую тушу было нелегким делом для любого животного.
Они ехали от города к городу через скучную провинцию. Там были очень скромные полоски зелени – только чтобы соблюсти букву закона. Эта провинция Мазадона была местом, где миллионы жителей занимались торговлей, поскольку Мазадон был воротами всего северо-западного Зимрола для восточных товаров и главным перевалочным пунктом для сухопутных перевозок товаров Пидруда и Тил-омона, идущих на восток. Они быстро проехали через множество городов, через сам Мазадон, через Бургакс и Тагобар, которые все были тихи и печальны по случаю прощального траура. Всюду болтались желтые полосы ткани – знак скорби. Валентин считал, что это тяжелое дело – закрыть всю провинцию из-за смерти герцога. Что будет делать этот народ, думал он, когда умрет Понтификс? Как они реагировали на преждевременную смерть Короналя Лорда Вориакса два года назад? Возможно, конечно, что они относились к смерти местного герцога более серьезно, потому что он был фигурой осязаемой, реальной, жившей среди них, в то время как для народа Зимрола отделенного тысячами миль от Горного Замка и Лабиринта, Власти Маджипура казались более чем абстрактными, мифическими, легендарными, нематериальными. На такой громадной планете никакое центральное правительство не могло бы править с реальной эффективностью, оно лишь осуществляло символический контроль. Валентин подозревал, что стабильность Маджипура, в основном, зависит от социального контракта посредством местных правителей – герцогов провинций и муниципальных мэров, внедряющих и поддерживающих указы имперского правительства при условии, что они могут действовать на своих территориях по своему усмотрению.