Замок Менфрея
Шрифт:
— Не стоит пока думать о подобных вещах. Оставьте все как есть. Там ведь есть слуги, которые присмотрят за домом. Когда дойдет до какого-то дела, мой муж и Бевил помогут вам. А пока не надо ничего трогать. Сейчас вам нужно уехать — как только завершится расследование.
— Иногда я думаю, что оно никогда не завершится.
— Девочка моя, что вы хотите этим сказать?
— Я никогда не забуду… эта душевная рана не заживет…
— Так всегда кажется, когда случается нечто подобное. Особенно с кем-то из близких.
— Я так благодарна вам, что вы решили все за
— Я надеюсь, вы согласитесь и дальше принимать от нас такого рода помощь.
Я сочла это еще одним подтверждением того, что вскоре стану женой Бевила.
Бевил присутствовал на заседании суда. Когда он вошел в дом, я сидела в маленькой гостевой комнатке, окна которой выходили в крошечный палисадник. Леди Менфрей была в гостиной, и я не спустилась вниз, понимая, что должна сначала успокоиться и взять себя в руки.
Весь тот день я была сама не своя. Я так живо представляла себе судебную залу, словно бы и вправду находилась там. Теперь все зависело от заключения коронера!
Неожиданно в комнату вошла леди Менфрей и сообщила мне, что Бевил вернулся и хочет меня видеть. Присяжные констатировали смерть от несчастного случая.
— Как же так? — едва выдохнула я.
— Пойдемте к Бевилу. Он вам все расскажет. А завтра уедем в Корнуолл.
Едва я вошла в комнату, Бевил бросился мне навстречу и заключил меня в свои объятия.
— Все кончено, — сказал он. — Боже, у меня камень с души свалился. Я сам не знал, чего ждать. Но теперь все разрешилось. Давайте присядем.
Мы опустились на софу, и он поцеловал меня.
— Но, Бевил, — слабо возразила я, — что же случилось? Как это может быть?
— Выяснилось, что она принимала мышьяк… чтобы улучшить цвет лица. На самом деле это не так уж необычно. Женщины порой принимают мышьяк, чтобы стать красивее, и порой это кончается плохо… не так редко, к сожалению.
— Мышьяк! — воскликнула я. — Чтобы улучшить цвет лица! Ну да, у нее был особый цвет лица! Это ее очень красило, но…
— Красота достигалась дорогой ценой. Коронер подробно об этом рассказал. Некоторые используют мышьяк в качестве лосьона, но находятся и те, что достаточно безрассудны, чтобы принимать его внутрь. Где она его брала, так и не выяснилось. Разумеется, человек, который снабжал ее ядом, никогда не признается. Я подозреваю, что это был кто-то из ее театральных друзей. Но ваша Фанни видела, как она кидала его себе в лимонад и другое питье.
— Но что за дикая мысль — принимать мышьяк! Ужасно!
— В действительности медики его часто используют при изготовлении лекарств, но они, конечно, умеют с ним обращаться. Коронер припомнил случай Мэйбрика. Это дело в свое время наделало много шума. Муж умер от отравления мышьяком, и леди Мэйбрик обвинили в убийстве. Ее приговорили к смерти, но в последний момент помиловали, — я думаю, потому, что были подозрения, что Мэйбрик мог сам принимать яд — как и Дженни. Так что, видите, это — распространенная практика, хотя и чрезвычайно опасная, как доказывают случаи с Джеймсом Мэйбриком и вашей мачехой. В ее комнате нашли изрядное количество яда. Коронер разродился целой проповедью о глупости несведущих людей, которые используют медицинские препараты, не разбираясь в их действии, — и потом был вынесен вердикт о смерти от несчастного случая.
У меня перед глазами стояла сияющая, хорошенькая малышка Дженни…И вот теперь она мертва. Бевил догадывался, что со мной происходит, и постарался утешить меня.
— Все уже кончилось, — сказал он. — Завтра вы уедете с мамой. Я появлюсь через несколько дней. А вы тем временем начнете готовиться, ибо мы не желаем ничего откладывать.
— Готовиться к чему?
Бевил рассмеялся. Его уверенность передалась и мне, впрочем, я не могла бы ему сопротивляться, даже если б пыталась.
— К свадьбе, разумеется. Это будет не вполне по правилам. Менфреи — это Менфреи. Привозим невесту прямо к себе домой. Очень волнующе.
— Но ведь есть дом на острове, — осторожно предложила я.
— Только представь себе, — отозвался Бевил. — Невеста ступает прямо в лодку — во всем своем свадебном великолепии. И юго-западный ветер — если, конечно, он будет, а он будет, можешь не сомневаться — уносит фату и флердоранж…
— И лодка переворачивается, и невесту несут к берегу гигантские волны, но венчаться уже поздно…
— Кстати, я вспомнил… — прервал меня Бевил. — Ты еще не сказала мне, что согласна.
— Согласна… на что?
Он недоверчиво посмотрел на меня; а потом опустился на колени и, взяв меня за руку, произнес:
— Мадам, если вы выйдете за меня замуж, я подарю вам ключи от рая…
— Для начала хотя бы — ключи от Менфреи, — важно ответила я.
Бевил вскочил и, смеясь, обнял меня.
— Хэрриет, знаешь, за что я тебя люблю? Ты меня изумляешь. Именно это мне и нравится. Я люблю неожиданности чуть ли не больше всего на свете. А теперь я хочу, чтобы ты сказала, что любишь меня, что ты меня обожаешь и хочешь стать моей женой так же сильно — ибо сильнее хотеть нельзя, — как я хочу стать твоим мужем.
— Вы сделали мне замечательное предложение, Бевил, — заметила я, — хотя и выразили его несколько легкомысленно.
— Моя дорогая, это потому, что чувства мои слишком глубоки. По-настоящему, я должен стоять на коленях и говорить тебе, как сильно я этого хочу… как я всегда этого хотел… и что на свете нет и не будет никого, кого я любил бы так, как люблю тебя. Дорогая, дорогая Хэрриет, ты принадлежишь нам… ты принадлежишь Менфрее. И всегда все считали, что мы будем жить там вместе. Ты согласна, правда?
— Я люблю тебя, Бевил. Я не смогла бы отказаться, даже если бы хотела, ибо я не скрывала своих чувств в прошлом и не скрываю теперь. Но ты…
— А что я? Разве я не сказал все сейчас ясно?
— Ты говоришь, что любишь меня, но на самом деле так, конечно, было не всегда. Не мог же ты полюбить обычную девочку, да еще хромую, изрядную брюзгу и с ужасными манерами?
Бевил поцеловал меня в губы. С каким очарованием он делал все то, о чем только и мечтает влюбленная девушка, которая отказывается признаться себе, что такая ловкость появляется исключительно благодаря обширной практике.