Замок Отранто и другие истории
Шрифт:
– Ты ведешь себя лучше, чем можно было от тебя ожидать, – произнес Манфред, глядя на юношу с удивлением и восхищением, – потом я награжу тебя за твою отвагу; но сейчас, – со вздохом добавил он, – я в таких обстоятельствах, что не могу себе позволить доверять чьим-либо глазам, кроме своих собственных. Однако я разрешаю тебе сопровождать меня.
После того как Манфред в погоне за Изабеллой покинул галерею, он прежде всего устремился в покои своей жены, полагая, что девушка направилась туда. Ипполита, узнав его шаги, в волнении поднялась навстречу своему повелителю, которого не видела с момента гибели их сына. Она готова была броситься ему на грудь со смешанным чувством радости и горя, но он грубо оттолкнул ее и спросил:
– Где Изабелла?
– Изабелла, государь, Изабелла? – в изумлении переспросила Ипполита.
– Да, Изабелла! – властно выкрикнул Манфред. – Мне нужна Изабелла.
– Отец, – подала голос Матильда, от которой не укрылось, какое тяжкое впечатление произвело его поведение на мать. – Изабеллы не было здесь с тех пор, как вы потребовали ее к себе.
– Отвечайте, где она сейчас, – потребовал князь. – Мне безразлично, где она была прежде.
– Уважаемый супруг мой, ваша дочь говорит правду: Изабелла оставила нас по вашему повелению и с тех пор не возвращалась. Но успокойтесь, государь, придите в себя и отдохните: события этого злосчастного дня привели в смятение ваш дух. Утром Изабелла выполнит все ваши распоряжения.
– Значит, вы знаете, где она! – вскричал Манфред. – Говорите без утайки – я не хочу терять ни мгновения. Да, вот что, женщина, – добавил он, обращаясь так к жене, – скажи своему капеллану, что я требую его к себе немедленно.
– Изабелла, я полагаю, – спокойно сказала Ипполита, – удалилась к себе для ночного отдыха. Она не привыкла бодрствовать в столь поздний час. Государь, – продолжала она, – скажите мне, что встревожило вас? Ужели Изабелла нанесла вам какое-то оскорбление?
– Не докучай мне вопросами! – оборвал ее Манфред. – Ты должна сказать одно – где она.
– Матильда позовет ее, – ответила Ипполита. – Оставайтесь на месте, государь, и верните себе ваше обычное самообладание.
– Ты что же, значит, ревнуешь меня к Изабелле? – сказал Манфред. – Иначе почему бы тебе хотеть присутствовать при нашем свидании?
– О боже! – воскликнула Ипполита. – Что вы имеете в виду, ваша светлость?
– Скоро ты узнаешь это: потерпи лишь несколько минут, – сказал жестокий князь. – Пошли ко мне своего капеллана, а сама ожидай здесь изъявления моей воли.
С этими словами он бросился вон из комнаты на поиски Изабеллы, оставив жену и дочь одних; потрясенные его речами и безумным поведением, они терялись в напрасных догадках о том, что он замышляет.
Теперь Манфред возвращался из подземелья в сопровождении молодого крестьянина и нескольких слуг, которым он приказал следовать за ним. Не останавливаясь, он взбежал вверх по лестнице и у дверей галереи встретил Ипполиту с ее капелланом. Они оказались здесь потому, что Диего, когда Манфред отослал его, отправился сразу же к княгине и в крайнем волнении сообщил ей о том, что он видел. Благородная Ипполита, так же как и Манфред, не сомневалась в истинности видения, но притворилась, будто считает, что слуга бредит. Желая, однако, уберечь супруга от еще одного потрясения и будучи подготовлена всеми уже испытанными ею страданиями к тому, чтобы бестрепетно ожидать новых несчастий, она решила принести себя в жертву первой, если им было предначертано судьбой погибнуть именно в этот час. Велев Матильде идти отдыхать, хотя та и упрашивала мать взять ее с собою, Ипполита в сопровождении одного лишь капеллана обошла галерею и примыкавшую к ней большую горницу; и теперь, впервые за много часов обретя некое подобие душевного спокойствия, она заверила своего супруга и повелителя в том, что видение гигантской ноги – чистейший вымысел, несомненно, порожденный страхом, овладевшим слугами в это глухое ночное время. Она и капеллан осмотрели горницу и нашли в ней все в обычном состоянии.
Хотя Манфред, подобно своей жене, был уверен, что видение отнюдь не было плодом фантазии его слуг, все же возбуждение, в котором пребывал его дух вследствие столь многих странных событий этого дня, несколько улеглось. Кроме того, ему стыдно было за свое бесчеловечное обращение с княгиней, которая на каждое оскорбление отвечала новыми изъявлениями любви и преданности; он почувствовал, что в сердце его жива любовь к ней, но в не меньшей степени стыдясь и того, что ощущает угрызения совести за свое поведение по отношению к женщине, с которой он собирался обойтись еще более жестоко, он подавил порыв своего сердца и даже не позволил себе проявить жалость. И сразу же вслед за тем в его душе совершился новый поворот, на этот раз – к изощреннейшей низости. Рассчитывая на неизменную покорность Ипполиты, он стал льстить себя надеждой, что она не только смиренно примет развод, но даже постарается, если он ей прикажет, уговорить Изабеллу отдать ему свою руку. Однако едва предался он этой ужасной мечте, как тотчас вспомнил, что Изабеллу пока еще никак не удается найти. Придя в себя, он отдал приказ тщательно охранять все подходы к замку и под страхом смерти велел своим челядинцам никого не выпускать за его пределы. Молодому крестьянину, с которым Манфред разговаривал благосклонно, он велел расположиться в небольшой каморке под лестницей, где была походная постель; сказав юноше, что наутро поговорит с ним, он сам взял ключ от каморки. Затем, отпустив сопровождавших его людей и удостоив Ипполиту слабым кивком головы, он удалился в свои покои.
Глава II
Матильда, уйдя по распоряжению Ипполиты в свою светлицу, была не в состоянии предаться отдыху и сну. Ужасная гибель брата не выходила у нее из головы. Ее удивляло отсутствие Изабеллы, а странные слова, оброненные отцом, его дикое поведение и неопределенная угроза княгине вселили в Матильду страх и тревогу. Она с нетерпением ждала возвращения Бьянки, услужавшей ей молодой особы, которую она послала разузнать, что приключилось с Изабеллой. Бьянка вскоре появилась и сообщила своей госпоже то, что ей удалось выведать у слуг, а именно – что Изабеллу нигде не могут найти. Она упомянула также о случае с молодым крестьянином, которого обнаружили в подземелье. Уснастив свой рассказ многими добавлениями, почерпнутыми из наивных и бессвязных показаний челядинцев, главное место она отвела гигантской ноге, которую видели в зале, примыкающей к галерее. Этим последним обстоятельством Бьянка была так напугана, что обрадовалась, когда Матильда сказала ей, что не пойдет спать, а будет бодрствовать до тех пор, пока не поднимется княгиня.
Матильда терзалась всевозможными догадками о побеге Изабеллы и об угрозах Манфреда матери.
– Но что за неотложное дело у него к капеллану? – спросила она. – Не намерен ли он тайно похоронить тело моего брата в часовне?
– О, госпожа моя! – воскликнула Бьянка. – Теперь я догадалась! Так как вы стали наследницей вашего отца, он загорелся желанием поскорее выдать вас замуж. Он всегда хотел иметь еще сыновей; я уверена, что теперь ему не терпится обзавестись внуками. Вот как Бог свят, теперь-то наконец я увижу вас невестой. Но, добрая моя госпожа, вы не прогоните вашу верную Бьянку и не поставите надо мной донну Розару, хотя теперь вы – наследница княжества Отранто?
– Моя бедная Бьянка, – сказала Матильда, – как далеко уводит тебя воображение! Это я-то наследница княжества Отранто?! Что в поведении Манфреда после смерти брата говорит об усилении его привязанности ко мне? Нет, Бьянка, сердце его всегда оставалось закрытым для меня, но он мой отец, и я не смею жаловаться. Что же, если Господь отторг меня от отцовского сердца, он не по заслугам вознаграждает меня нежной любовью моей матери. О, дорогая моя матушка! Да, Бьянка, когда суровый нрав Манфреда отзывается на мне, я могу терпеливо сносить его жестокосердие; но когда я вижу, как черств он с матерью, это больно ранит мою душу.
– О, госпожа моя, – сказала Бьянка, – все мужчины обращаются так со своими женами, когда те надоедают им.
– И тем не менее ты только что поздравляла меня, – возразила Матильда, – придумав, будто отец намерен выдать меня замуж.
– Мне хотелось бы видеть вас знатной дамой, – объяснила Бьянка, – а там будь что будет. Мне смерть как не хочется, чтобы вы были упрятаны от мира в монастыре, а ведь так бы оно и вышло, будь на то ваша воля; и если бы ваша матушка княгиня, знающая, что иметь плохого мужа лучше, чем не иметь никакого, не воспрепятствовала вам… Господи помилуй, что это за шум? Святой Николай, прости меня! Я ведь только пошутила.