Замуж в 30 лет
Шрифт:
Ложь похожа на стену - когда-то я уже писала об этом. Сказав себе «Да ну его!» один раз и солгав, ты словно отступаешь от партнера на шаг. Соврав: «Я не смогла к тебе прийти, потому что.» - точно сама отодвигаешь от себя человека, которому врешь. Изменяя ему, сама перестаешь его уважать. Обманывая регулярно, начинаешь смотреть на близкого как на противника, проверяя, удалось ли тебе обвести его вокруг пальца, сомневаясь, подозревая . Ине важно уже, всплывет или нет твоя ложь, окончится ли ссорой, скандалом, разрывом - важно, что процесс отторжения происходит внутри! Ложь несовместима с искренностью, без искренности - невозможна близость. Потому я ине лгу. Из эгоизма. Намного
И им комфортней со мной (во всяком случае, в этом аспекте). Я прямо говорю: «Я эгоистка», «На этот «хвост» мне лучше не наступать», «А знаешь, я завидую тебе». Незнакомых это шокирует. Знакомые - привыкли. Правда похожа на прививку: вначале испуганный организм, протестуя, отвергает ее. Только приняв постулат «буду говорить правду, раз уж врать не умею», я выяснила, до чего непривычно-пугающей кажется другим прямота. И до чего беспроблемной становится жизнь, когда, пережив первый страх, твой
партнер расслабляется, понимая, насколько проще общаться с тем, в чьих поступках не нужно искать двойное дно.
Глупо подозревать в меркантильности того, кто начинает беседу с текста: «Слушай, у меня к тебе шкурный вопрос». Глупо упрекать в эгоизме того, кто честно представился тебе «эгоистом». Сделав «прививку» себе, подругам, маме, двум-трем работодателям, я избавилась от утомительной необходимости прикрывать красивой легендой свое честолюбие, ревность или обиду. Я прямо говорю любимому: «Я ревнивая дура. Вот и веди себя со мной, как с дурой. Ты ж знаешь, кто я». А он утверждает, что я единственная из знакомых ему дам с ходу и честно аттестовалась «технической дебилкой», плохо совместимой с компьютером и пылесосом. «Ты не представляешь, как все остальные дуются, стоит произнести: «Вы ничего не понимаете в технике...» Ив результате вместо технических проблем, ты два часа разбираешься с их амбициями».
Но самое главное - мне можно сказать то же самое: «Ты эгоистка. И я эгоист. Давай искать компромисс». Ибо, как верно заметил Иешуа Га-Ноцри, «Правду говорить легко и приятно». Но только в том случае, если это делают двое. И, не вызывая ни праведных взрывов гнева, ни слез, ты можешь признаться партнеру в том, в чем боялся признаться даже себе...
И это, пожалуй, первая из причин, вынуждающая меня день за днем упрямо озвучивать свои недостатки и «ахиллесовы пятки». Кому-кому, а себе я умею врать не хуже, чем все! Но не хочу - я никогда не мечтала стать актрисой! Мне не нравится быть кем-то другим. Каждый раз, когда я лгала (подругам, что у меня есть парень, позже - знакомым, что зарабатываю много денег), стараясь выглядеть лучше, чем есть, мне казалось, что я изменяю себе и перестаю себя уважать. Шаг за шагом отступаю от своего настоящего «я». Признавая его недостойным, отодвигаюсь от себя все дальше и дальше. Я точно прячусь сама от себя за стеной. Я словно сама не хочу себя знать!
Дудки. Я - такая, какая я есть. Техническая дебилка, эгоистка, иногда ревнивая дура. Конечно, у меня есть и пара достоинств.
Одно из них: я не вру.
Ну, почти никогда.
Разве ты не шлюха?
Однажды я поразила свою приятельницу в самое сердце, обронив: «Разве ты не шлюха?» (я употребила другое, более звонкое слово, но, так уж и быть, смягчу без того острую тему).
В вопросе моем не было и тени наезда - он был задан милым и дружеским тоном. Просто мне всегда казалось: намного удобней называть вещи их именами, чем врать себе, что твоя зависть - белая, вранье - почти правда, а мужик, чья задница тебе приглянулась, - твоя инфернальная страсть...
Но, по всей видимости, моей приятельнице так никогда не казалось. Она задумалась и начала рассуждать вслух: «Если у меня есть любовник, с которым я сплю. И бывший любовник, с которым я сплю иногда. И муж. Что ж это, получается, я действительно шлюха?» «Ну, да, - ответила я.
– А тебе никогда не приходило это в голову?». «Нет», - честно сказала она, и вид у нее сделался страшно несчастным.
Когда-то, будучи незамужними теоретичками, мы сцепились с моей подругой в споре «Можно ли нам изменять нашим мужьям?». «Нет, - утверждала я, - зачем вообще идти замуж, если меня тянет бегать на сторону? Или оставайся свободной и бегай туда-сюда сколько хочешь, или иди в загс, но тогда уж не изменяй». «Но почему нельзя?
– недоумевала она.
– Если муж не узнает, он не расстроится. А кого-то на стороне я осчастливлю, дам ему любовь, тепло, суперсекс. Что ж в этом плохого?»
Не буду приводить мой длинный ответ - то тема другой статьи. Ее вопрос поразил меня куда больше. «То есть как это что?
– заморгала глазами я.
– Ты правда не понимаешь?»
Тут надо прибавить, что моя подружка была самой честной из всех. Периодически, например в понедельник, она прямо заявляла: «Да, я, конечно, типичная б.» (то есть шлюха). Что отнюдь не мешало ей ближе к пятнице доказывать мне: она - хорошая девочка. И сие вопиющее противоречие - не ее эксклюзив. Оно - лишь отражение нынешней морали и нравственности, двойственной, спорной, мятущейся, меняющей мнение в зависимости от ситуации, дня недели и темы ток-шоу, и попросту неспособной предоставить нам хоть какие-нибудь конкретные правила.
Изменять мужу плохо? Ну, вроде бы да. Но если замужняя героиня кинокартины влюбляется в героя, вскипает от страсти, как чайник, и бросается во все тяжкие, мы обеляем ее. Изменять по любви - уже хорошо. А плоха уже не измена, а ханжеская мораль!
Примерно так же рассуждала моя приятельница. Она любила мужа (по- своему), любила (по-своему) бывшего любовника, при виде третьего ее просто трясло. И с точки зрения современных «лав стори», все ее поступки были оправданными, не омраченными «плохо». Аккурат до тех пор, пока
она не осознала, что спит одновременно с тремя, и не напоролась на логический вывод: «Что ж это, получается, я действительно шлюха?»
В моем новом романе одна из героинь попадает в 1911 год, где законы о чести жестки, как корсет^. «Забеременела- лезь в петлю, потому что аборт спокойно сделать нельзя. Раз с мужиком переспала - иди на панель. Ушла от мужа - бросайся под поезд, как Анна Каренина. Женщины рабы вашей чести.», - возмущается она.
Но, немного подумав, изрекает: «По их меркам, все наши барышни - проститутки! Все спят с кем попало. И это не мешает им считаться порядочными. У меня было больше 29-ти. Но по нашим понятиям, я не шлюха. Так, слегка легкомысленная. За это мы и боролись: за наше право на проституцию?»
Вот обоюдоострая палка о двух концах.
С одной стороны, возможность сделать аборт освобождает от рабства. Заявление «это любовь» - от ответственности. Кодекс чести нынешней дамы сомнителен настолько, что во избежание путаницы само понятие «честь» практически вычеркнуто из лексикона. Никто давно не размахивает ею, как флагом. Над миром реют иные стяги: «Классный секс», «Роковая страсть», «Обязательно переспите до свадьбы, иначе как вы узнаете, подойдете ли вы . » Девственность и целомудренность вызывает насмешки даже у мужчин!