Замуж второй раз, или Ещё посмотрим, кто из нас попал!

Ммм… Как же раскалывается голова. Неужели опять мигрень? Голова у меня болела редко, но метко. В такие дни было тяжело даже встать с постели, начинало мутить от боли. Только на таблетках и выживала. В довершение всё тело ломило. Неужели простыла? Мне только разболеться не хватало для полного счастья.

Луч солнца пробился сквозь сомкнутые веки и меня как кипятком ошпарило. Школа. Проспали! Неужели будильник не сработал?! Глаза распахнулись сами собой, и тут же резануло болью от яркого света.

— Ммм, — застонала

— Пришли в себя? Слава Пресветлой! Выпейте, госпожа, — с сочувствием произнёс женский голос.

Меня приподняли, и в рот полился прохладный, чуть вяжущий настой из трав. Я жадно глотала пересохшим горлом и лишь глотке на пятом сообразила, что в моей спальне никаких заботливых женщин априори быть не может. Если только свекровь приехала, но это точно был не её голос, и не в её характере являться без предупреждения.

Подавилась, закашлявшись, и разлепила глаза, опасливо щурясь. Увидела перед собой приятное лицо пожилой женщины в белом чепчике. Одета в серое платье с белым накрахмаленным фартуком. Прислуга?

— Осторожнее. Легче?

— Да, спасибо, — пискнула я не своим голосом.

— Целитель оставил для вас восстанавливающее снадобье. Сказал напоить, как только очнётесь.

— Целитель?! — ничего не понимая, прошептала я.

— Да, его вчера вызывали. Вы в себя не приходили, все так испугались. Как же вы так неудачно с лестницы упали?

Служанка отстранилась, ставя полупустую склянку на прикроватный столик, и я получила возможность осмотреться. Кровать узкая, до моей двуспальной ей далеко. Комната небольшая и какая-то сумрачная, пусть и заливал её солнечный свет. Стены обиты тканью в цветочек, но она потеряла свой внешний вид, давно выгорев на солнце. Из мебели шкаф, комод, туалетный столик из тёмного дерева. Дорогие, но лак местами облупился, и реставрация им бы не помешала.

Не успела задуматься о том, почему я всё так хорошо вижу. У меня ещё в школе зрение упало, и я давно ношу контактные линзы, снимая их на ночь в ванной комнате. Посмотрела на своё тело, укрытое синим стёганым одеялом, свои ладони, комкающие материю, и завизжала.

Тонкие пальцы без единого кольца, ногти без маникюра. Это были не мои руки!!!

— Госпожа, что с вами!? — ничего не понимая, ахнула служанка, но я метнулась в сторону и скатилась с другой стороны кровати на пол, упав на четвереньки.

— Да что с вами?! — всплеснула она руками, обходя кровать.

Я стала отползать, путаясь в длинной рубашке. Никогда такие не носила. Кричать перестала, сама оглохнув от своего крика. Голове хоть и стало легче после странного напитка, но не настолько, чтобы выдерживать такие перегрузки. В висках опять запульсировало от боли.

Я упёрлась спиной в стену, и служанка меня настигла.

— Давайте я вам помогу.

— Мне надо зеркало! — не стала отбиваться я, принимая помощь и поднимаясь с пола.

— Не переживайте, у вас лицо целое. На теле только синяки, но переломов нет. Целитель сказал, вам очень повезло. К свадьбе успеете поправиться.

— К-какой свадьбе? Я замужем, — пролепетала я, не в силах осознать происходящее. Что за бред! Я сплю? Но почему тогда так больно саднят колени, которыми ударилась.

— Ещё нет. Пока только готовитесь. Портнихи три дня назад приезжали. Их вам лорд Дарстен из самой столицы прислал. Вспоминайте, — ласково тараторила служанка, подталкивая меня к кровати, но я упёрлась.

— Зеркало!

Вздохнув, она повела меня к туалетному столику. Ноги были как деревянные, тело болело, и я едва доковыляла до него. Дойдя, упёрлась в деревянную столешницу руками, и посмотрела на себя. Захотелось опять завизжать. Это была не я. Или я? В возрасте шестнадцати-восемнадцати лет. Но только как будто сейчас осталась тень от меня прежней.

У меня бледная кожа, серо-голубые глаза, русые волосы с медовым отливом. Брови светлые и ресницы тоже. Если их не подкрашивать, лицо не выразительное. Я преображалась в красавицу, стоило мне умело накраситься, подчёркивая свои достоинства. В последние годы я вообще делала себе татуаж, чтобы экономить время на макияже.

Лицо же девушки в зеркале как будто вообще не знало косметики. Кожа ровная, без изъянов, но бледная. Губы искусаны, взгляд перепуганный и немного безумный, волосы всклокочены после барахтанья и кульбитов с постели. Такую даже милой назовут с большой натяжкой. Кстати волосы — я стала обладательницей роскошной гривы до талии. У меня и в реальности волосы густые, хорошие, но я никогда не отращивала такую длину. Максимум до лопаток, чтобы было удобно укладывать.

Рванула завязки рубашки на глухом вороте у горла. У меня чуть ниже ключицы слева тонкий шрам. С детства остался. Сейчас кожа на этом месте была гладкая и ровная. Да какие волосы, шрамы? Где я!!!

Ущипнула себя за руку, но кроме боли ничего не почувствовала. Я не сплю — это точно! Шарахнулась к окну, отдёргивая кружевную занавеску, и ещё раз убедилась, что я точно не дома. За окном было лето, максимум начало осени, так как деревья ещё зелёные, а у нас начало ноября, выпал первый снег.

И тут меня обожгло — Машуля! Доченька! Если я непонятно где, то кто дома с ней?

— Где я! — закричала на служанку, которая испуганно дёрнулась. — Верните меня домой!

— В-вы д-дома, — заикаясь ответила она, делая от меня осторожный шаг. Во мне вскипела такая ненависть, что я готова была душу из неё вытрясти. Верните меня обратно! Шагнула к ней, но наступила на подол и полетела на пол. Многострадальная голова взорвалась болью, и я потеряла сознание.

В себя пришла от звука голосов, но продолжила лежать, не открывая глаз, прислушиваясь. Говорили двое мужчин и женщина.

– Мэтр Савье, как она?

— Я же говорил, что вашей дочери очень повезло. Серьёзных повреждений нет.

— Как нет? Служанка говорила, что она кричала, как пришла в себя и вела себя странно, точно сумасшедшая. На неё едва не набросилась, — возмутилась женщина.

Что-то голос у неё молодой, как для моей «мамочки». Вот у мужчины, «отца», он степенный. Чувствуется, что уже в возрасте.