Замуж за Черного Властелина, или Мужики везде одинаковы
Шрифт:
Ответить на это мне было нечего, и я стыдливо промолчала, вспоминая про себя все пакости, о которых мама еще не знала. Или знала, но промолчала, перечислив самые запомнившиеся. Пока я пребывала в задумчивости, мама подсела поближе, обняла меня и сказала:
— Все будет хорошо, доченька. Твое от тебя никуда не денется. Судьба и на печке найдет.
— Хотелось бы на это надеяться, — призналась я, обнимая ее в ответ, и, вдруг вспомнив, поинтересовалась: — Мам, а как ты думаешь, почему он… ну… никак не соглашался…
Мама отстранила меня и, глядя в глаза, прямо спросила:
— Почему он с тобой не переспал?
Да,
— Точно сказать не могу, не знаю всех предпосылок, но думаю, немаловажную роль здесь сыграло то, что невеста должна идти под венец непорочной. Могла бы и сама догадаться.
Меня охватил панический ужас:
— Ты хочешь сказать, что он думал, что я девственница?
— Где-то так, — подтвердила мама, и мне стало не по себе. Подумав, я категорически отказалась: — На гименопластику не пойду! Или пускай берет, какая есть, или ну его на фиг! И вообще, может, он никогда не появится, а я тут мучайся!
— Уже взял, — спокойно заметила мама.
С таким справедливым замечанием я не могла не согласиться. И дальше мы уже обсуждали, как мне жить и что сказать папе и братьям, если они спросят о происхождении шрамов, хотя мама авторитетно утверждала, что они даже не заметят. И замечу, как всегда оказалась права.
Жизнь шла своим чередом, время летело быстро. Наступила осень, начались занятия в институте. От Кондрада не было ни слуху ни духу, и я старалась о нем думать поменьше, заполняя свой день разнообразными занятиями. Вечерами от усталости я валилась с ног, с трудом доползая до подушки.
Наступил ноябрь. Я отпраздновала свое девятнадцатилетние.
Одна, без него. Время меня совсем не лечило, лишь мучило сомнениями. Пора бы уже забыть и смириться, но сердце никак не хотело верить, что это окончание моей истории. Не сказать, чтобы я пребывала в полнейшем унынии. Моя жизнь осталась полноценной и была не лишена радостей. Вот только ночи выдавались тяжелыми и тоскливыми, когда хотелось выть на луну. В такие ночи я садилась на подоконник и долго смотрела на звездное небо, пытаясь угадать, чем он занимается. Получалось у меня это плохо: воображение подсовывало мне стада баб, окружающих его в надежде на благосклонность. И еще мне постоянно казалось, что за мной наблюдают. М-дя, так и манией преследования обзавестись недолго. Нет, правда, меня частенько беспокоил пристальный, настойчивый взгляд в спину. Так и подмывало обернуться и сказать:
— Ку-ку! Кто там?
Промелькнули новогодние праздники, и все чаще ко мне приходила мысль, что ждать бесполезно. За полгода ни одной весточки, ни одного намека. Разум и сердце сходились в такие минуты в смертельной схватке. Разум доказывал опасность ожидания у моря погоды, а сердце возражало, что настоящей любви не страшно ни время, ни расстояние. Пока у них была ничья.
Однажды субботним январским вечером, возвращаясь с тренировки, я завернула в свой двор и увидела…
В такие морозные снежные вечера мама выгоняет мужчин из дома, заставляя заниматься их общественно-полезным трудом, снег там почистить, горки для ребятишек соорудить, каток залить. Зайдя в арку, я увидела, что, во дворе тусовались трое моих братьев. И о чем-то горячо разговаривали с высоким широкоплечим парнем,
— Илонка, тут тебя какой-то мужик домогается!
«Мужик» стремительно обернулся, сверкнув яркими зелеными глазами, и я села в сугроб. Передо мной стоял Кондрад. Я сошла с ума! Ей-богу, спятила! У меня глюки! Вот так и сидела в сугробе, пока он стремительно преодолевал разделяющее нас расстояние и выуживал меня из снега, прижимая к себе. Стоя плотно прижатой к нему, ощущая щекой приятную колючесть шерстяного свитера и слыша бешеное биение его сердца, я все еще не могла поверить в реальность происходящего. В голову пришла абсолютно дурацкая мысль, что стоит проверить, не галлюцинация ли он. И я для начала крепенько его пощупала за спину, но эффекта не добилась, тогда попыталась ущипнуть, но была перехвачена и еще сильнее прижата к накачанному торсу. Щеку опалило горячее дыхание, когда он наклонился к моему уху и шепнул:
— Опять сбежать пытаешься? Не пущу!
На что я смогла лишь задать глупый вопрос:
— Это правда ты?
— Я, — подтвердил Кондрад.
И дождался.
— Какой кошмар!
В ответ на мое заявление он вскинул голову и расхохотался, выговорив сквозь смех:
— Ты не меняешься! Как всегда, в своем репертуаре!
Чувствуя себя счастливой до неприличия, я все же собралась конкретно ответить по поводу его гогота, как раздался напряженный голос Егора:
— И что это за хмырь мацает нашу сестру на виду у всего двора?
Выглянув из-за распахнутой куртки и счастливо улыбаясь во весь рот, я узрела братьев, окруживших нас и глядевших весьма настороженно. Егор демонстративно разглядывал свои кулаки. Денис грозно щурился, сложив руки на груди. А Тарас, ехидно усмехаясь, крутил в руках лопату.
Упс! Патовая ситуация. Надо что-то делать! И я сделала первое, что пришло мне в голову: начала их знакомить.
— Познакомься, это мои братья — Денис, Егор и Тарас. Я тебе про них рассказывала… Ребята, это Кондрад…
— Ее муж, — спокойно перебил меня этот самоубийца.
— Кто? Хто? Чегось? — практически одновременно отреагировали мальчики и дружным строем выступили на защиту моей девичьей чести.
— Слышь, ты, пижон, отвали от нее по-хорошему, а то… начал мужской разговор Егор.
— А то что? — не двигаясь с места и не выпуская меня из рук, поинтересовался Кондрад.
— Счас узнаешь! — радостно оскалился Тарас, предвкушая потасовку.
— Ребята, прекратите немедленно! — попыталась воззвать я к их разуму.
Меня немедленно заткнули, причем все четверо и чуть ли ни в унисон:
— Помолчи! — Это Денис.
— Не лезь! — Егор.
— Сами разберемся! — Тарас.
— Не вмешивайся! — Кондрад.
После его выступления братья переглянулись и уважительно посмотрели на него.
— Самоубийца! — прокомментировал Денис. — До утра не доживешь.
— Капец тебе! — подтвердил Егор. — Нашу Илонку никто заткнуть не может без угрозы для жизни.
— Ага! — вставил свои пять копеек Тарас и покосился на лопату.