Замуж за колдуна, или Любовь не предлагать
Шрифт:
Каждое слово звучало как приговор.
Я внимательно осмотрела свои ладони. Ни пореза, ни даже царапинки. Никакого следа этого богопротивного деяния.
— Дождитесь вечера, леди Ариас, — с какой-то мстительной интонацией в голосе произнёс священник. — И вы увидите на своей левой ладони брачные узоры.
Ну вот за что он с нами так?
Больше не в силах сдерживаться, Эдель разревелась. Порывающийся разобраться с Грейстоком барон так до драки и не дошёл, бросился к дочери, успокаивать. Агенты растерянно переглядывались, а Кристофер стоял, зажмурившись, сжимая руки в кулаки на алтаре с такой
Что же касается меня… А у меня закружилась голова. От спёртого воздуха, от запаха благовоний, от невозможности вспомнить то, чего быть не должно, но что, кажется, всё-таки произошло.
— Всего доброго, — попрощалась, ни на кого не глядя, и поспешила к выходу, ругая себя за то, что не убралась отсюда раньше.
С бредом хотела разобраться. Ну и как, разобралась?!
— Лорейн, подожди! — крикнул опомнившийся Кристофер.
Его я ждать точно не собиралась, ускорила шаг. Пронеслась по церкви, выскочила на тихую улочку, к которой примыкал маленький зелёный сквер, и едва не ослепла от яркого солнечного света. Судорожно глотнула воздух, потому что казалось — задыхаюсь. Хоть на мне не было корсета, но кое-что другое, невидимые тиски, сдавливали грудь.
— Нашла выход — сбегать! — Грейсток всё-таки меня нагнал, схватил за руку, разворачивая к себе.
— Решила взять пример с тебя, — огрызнулась я, пытаясь стряхнуть его пальцы со своего локтя.
— Сейчас мы поедем в управление и проверим слова священника. И если он говорит правду, и мы женаты…
— Мы не женаты, и я никуда с тобой не поеду.
Взгляд Грейстока заледенел.
— Пряча голову в песок, проблему мы не решим.
— У меня на носу аукцион, а потом скачки в Ирвинсе. У меня жизнь, Кристофер! — Я всё-таки вырвалась из цепкой хватки и отпрянула от своего самого наихудшего кошмара. — Которую ни ты, ни кто другой у меня не отнимет.
На лице у Грейстока заходили желваки.
— Какие скачки? Какой к хордам аукцион? Лори, очнись! Это не просто розыгрыш. И, пока мы не поймём, кто и зачем всё это устроил, ты будешь находиться рядом со мной!
Ненавижу этот его приказной тон.
— Да ты просто мастер уговаривать.
— Тебе может грозить опасность.
Это что-то новенькое. За меня переживает?
Но следующие его слова развеяли эту иллюзию в пух и прах.
— Скоро о случившемся начнут кричать все газеты. Замять не получится. Теперь для всех ты — моя жена, а значит, тебе придётся ко мне переехать.
— Сейчас, только за чемоданами сбегаю.
Как это водится, на меня Грейстоку было плевать. За имя он своё беспокоится, пытается спасти репутацию, пока та не потонула в трясине скандала.
Кристофер попытался шагнуть ближе, но я выставила вперёд руку и на всякий случай ещё отступила.
— Лорейн…
— Для вас, лорд Грейсток, леди Ариас.
— Если уж на то пошло, то уже не Ариас, — усмехнулся гад.
Прикрыв глаза, сосчитала до трёх и на выдохе проговорила:
— Всё, хватит с меня на сегодня спектаклей. Попытаешься задержать — начну кричать. Повысим градус пикантности на первых полосах.
От злости и раздражения его светлость заскрежетал зубами, как ещё огнём не начал плеваться — удивляюсь.
— Я приставлю к тебе своих людей.
— Только попробуй.
— Это не обсуждается, Лорейн, — сощурившись, рыкнул Грейсток, а потом, взяв себя в руки, уже спокойнее продолжил: — Вечером пришлю за тобой карету, поужинаем вместе, и ты ответишь на мои вопросы.
— Только не сегодня. На вечер у меня были планы с любимым мужчиной.
— Если твои планы не изменятся, ты этого мужчину больше не увидишь, — сверкнув глазами, пригрозил он мне.
Изобразив неприличный жест, я подхватила юбки и направилась к обочине, возле которой на козлах двуколки скучал извозчик.
— Чтобы к восьми была готова, — послал муженёк мне вдогонку.
— Иди ты к хордам! — пожелала ему от души и забралась в повозку.
— Ну и где вас хорды всю ночь носили? — борясь с желанием в голос выругаться, рыкнул Кристофер.
Ругаться в церкви не входило в его привычку, но лучше времени, чем сейчас, для этого сложно было подобрать.
— И это вместо «спасибо»? — заломил бровь Макмаллен. Его правая рука, близкий друг, несмотря на разницу в возрасте. В прошлом — терпеливый и внимательный наставник, в настоящем — верный помощник.
Святой человек, одним словом.
Кристофер себя к святым никогда не причислял и сейчас с удовольствием кого-нибудь бы проклял. В первую очередь «шутника», по вине которого они с Ариас теперь муж и жена. Барона де Морвиля тоже очень хотелось проклясть. За то, что даже не стал его слушать. Вместо этого с пеной у рта принялся кричать, что смешает с грязью имя Грейстоков, уничтожит, растопчет его репутацию и прочее, прочее в том же роде.
Громкие, пустые слова. На угрозы барона Кристоферу было плевать. А вот то, что не подпустил его к Эдель, ещё больше вывело из себя. Он должен был перед ней объясниться, хоть пока не представлял, как объяснить случившееся.
Возможно, позже, когда она успокоится, а он со всем разберётся.
— Наверное, ты бы предпочёл, чтобы мы заявились в «Летний домик мадам де Ви» несколькими часами ранее и застали преинтереснейшую картину: как ты кувыркаешься со своей графиней? — мрачно пошутил Калвер, один из его лучших агентов.
— Она не моя, — резко парировал Грейсток.
— Уже твоя, — с усмешкой заметил Алан Лайт — самый нелюдимый из всех сотрудников управления.
Высказав всё, что хотел сказать, барон ушёл, забрав с собой и зарёванную дочь. Кристофер снова попытался допросить священника, но тот продолжал долдонить об одном и том же: все традиции соблюдены, и его светлость теперь женатый мужчина.
Женатый на самой дерзкой, своенравной, независимой женщине Хальдора. Вместо мягкой, уступчивой, любящей Эдель.
Из храма они сразу перенеслись в управление. Если сослуживцы и прознали о полуночных подвигах начальства, то виду не подали. Из кожи вон лезли, улыбаясь его светлости, желая ему доброго утра (добрее не придумаешь), а один смертник даже поздравил его со счастливой женитьбой. Счастливой! За что едва не лишился пары-тройки зубов.
В последний момент Кристофер сдержался, да и то, потому что впереди уже маячили двери родного кабинета, в котором можно было укрыться от подобострастных улыбок и взглядов, полных неудовлетворённого любопытства.