Заначка Пандоры
Шрифт:
— Куда это «с вами»? В Калифорнию? Я уже сказал, Штаты — не наша территория…
— Не в Калифорнию, — отозвался Ковальский. Все разом повернулись к нему. — Пендельсон уже не в Калифорнии. Я только что вычислил его. Он летит в Россию.
— Куда?! — Инна не могла скрыть потрясения. У Филина тоже отвисла челюсть. Даже Пеликан выглядел крайне озадаченным. — Что он там потерял? Он же американец, или я что-то не понимаю? Ты, Женя, сам говорил, что твой профессор не испытывает к бывшему Союзу ни малейшей симпатии! Ты говорил с ним?
— Дело не в симпатиях, — Ковальский
— Но за каким чертом ему это надо? — спросил Филин.
— Он всегда любил животных, — Юджин задумался, подыскивая формулировку помягче. Даже на расстоянии ему не хотелось оскорблять учителя. — А теперь, когда доктор стал к ним еще ближе… Видите ли, профессора и раньше занимала идея сосуществования двух цивилизаций на одной планете…
— Или трех, — угрюмо добавила Инна, окончательно расставаясь с джинсами. На сей раз никто не обернулся полюбоваться на ее ноги. — Или четырех. Тут уж как получится.
— Но почему Россия? — рявкнул Пеликан. — Почему не Япония в таком случае? Это он тебе сказал, или ты сам придумал?
— Профессор сказал мне только одно, — Юджин придвинулся к Пеликану вплотную. — В России очень много полудиких дворовых собак. Как раз такие ему и нужны.
36
Мне страшно. Всё случилось так, как предсказала перед смертью карлица. Я снова и снова слышу ее визгливый старческий голос, чувствую ее цепкие иссохшие ручки у себя на шее. Она говорила о жадности и оказалась права. Те из нас, кто видел Аниту, не поняли ее тогда, и никто, кроме меня, не захочет понять сейчас. Им так невыгодно вспоминать.
Наверное, я выживу. До пояса чувствительность вернулась полностью. Моя девочка обнимает меня уже три часа. Лежит на мне сверху, обвив руками и ногами, дышит мне в ключицу. Я говорю «моя девочка», но это, конечно, не так. Когда-то я хотел, чтобы она была моей, когда-то я поверил, что встретил родного человека. Но я для нее не имею значения, сложно сказать, что для нее теперь вообще имеет значение. Она вызвалась меня спасать, потому что боится Пеликана, а еще больше боится одиночества во вселенной, которую создала сама. Когда мы встретились впервые, у нее была мечта. Не зря говорят, что не стоит осуществлять мечту, ведь тогда останется только умереть. Прежняя Инна умерла, а нынешняя опять видит в вышине что-то скрытое от моих глаз. Это хорошо, что видит, ведь человеку нужно стремиться ввысь. Но меня совсем не радуют средства, которые выбирают Инна и остальные наши «бэтмены». Словечко Юджина… Наверное, в детстве его били, и он хотел отомстить всем злодеям во дворе. За последние два дня мальчишка вырос, но оказалось, что и дворовые хулиганы подросли вместе с ним. И Боб мечтал кому-то там утереть нос. Они оба получили такое, что даже во сне не могли пожелать. И что теперь? Что осталось от человека, когда он стал «бэтменом»?
Ее кожа настолько горячая, что мне кажется, я встану с ожогами. Я почти не сомневаюсь, что встану. Одеяла Инка откинула в сторону, как и нашу одежду. Вокруг сидят мужики, но никто не улыбается, и уж точно никто не завидует мне. Иногда они по очереди приносят нам попить Еды мне пока нельзя, а Инна ест за троих. За последний час она оторвалась от меня дважды и так ослабла, что не могла встать сама. Роберт поднимал ее на руки, закутывал в плед и уносил подкрепиться. Она сильно похудела.
Мне страшно.
По идее, я должен испытывать к девочке огромную благодарность. Наверное, так и есть, наверное, это чувство придет, но пока мне страшно. Потому что я не знаю, что ждет нас всех снаружи. Я не вполне уверен, что хочу увидеть мир, каким он стал, и будущее, которое не предсказать. По-моему, боюсь не только я.
Анита сказала: люди разбудили Великого Змея. И Змей прогнал духов, которые делали из нас то, чем мы были от рождения. Великий прогнал духов, и воцарилась пустота внутри нас. А пустота так хочет быть заполненной. Неважно, добрым или злым, это мы даем имена делам своим, а для Того, кто выше, нет разделения на доброе и злое.
Так говорила перед смертью не особо мудрая, а, возможно, слегка тронутая деревенская старуха. Она не умела объяснить иначе. Что она видела в жизни, кроме своей коробки? Но она чувствовала, что нельзя давать волю жадности.
Людям оказалось мало простого человеческого счастья — быть свободными. Потому что стать свободным означает стать наравне со всеми. Но ведь это так соблазнительно, стать выше других. Не лучше, а выше, в этом вся отгадка их жадности.
Пока мы вместе: Пеликан, ребята и я, остается надежда что-то исправить. Филин пытался связаться с нашим посольством в Мехико, но телефоны молчат. Мы не знаем там никого лично и не можем выйти на контакт без помощи сотовой связи. Бобер подсчитал, горючего в птичке хватит, чтобы дотянуть до ближайшего аэродрома. Неизвестно, функционируют ли гражданские рейсы, хакеры могли взломать все диспетчерские узлы. Но так или иначе мы полетим домой.
Мы доберемся. У меня нет сил думать сейчас о собаках и лошадях. У животных короткий век, а нам жить среди людей. Все мы, команда Пеликана, очень не хотим возвращаться домой. Чтобы не запутаться, где свои, а где чужие. Так еще давно сформулировал Андрюха. Потому и впрягался в темы подальше от просторов отечества.
Но теперь мы вернемся. Инна может преследовать свои цели, но мы вернемся, чтобы утереть нос нашим родным «бэтменам». Пеликан ведь прилетел за мной, и это значит, что не всё в мире рухнуло.
Кое-кто остается человеком.
На это вся надежда.