Занимательно о космологии
Шрифт:
Классическая физика вплоть до начала XX столетия придерживалась с «легкой руки» Бэкона и Ньютона в основном «наивнореалистической концепции» о природе научных понятий. (Так называют эту точку зрения видные советские философы: член-корреспондент АН СССР П. В. Копнин и профессор П. С. Дышлевый.) Заключалась она в том, что любое понятие считалось «прямым непосредственным отражением какого-то элемента объективной реальности». Однако, по мере накопления новых фактов, по мере возникновения необходимости в понятиях, не имеющих наглядности, физики были вынуждены все больше отходить от этой концепции.
В такое «неустойчивое» время появилась общая теория относительности. Несмотря на то что суть ее уходила корнями в огромные пласты опытных результатов и прошлых теорий, внешне она имела вид более
Английский астрофизик Э. Милн не ограничился, подобно А. Эддингтону, провозглашением доктрины априорности знания. Он самым серьезным образом попытался построить стройную систему теоретических знаний, положив в ее основу один лишь космологический принцип. Из этой системы, по его мнению, можно было вывести логическим путем, не обращаясь к эксперименту, все основания геометрии и физики. Эта позиция встретила резкую критику со стороны многих видных деятелей науки, «…я считаю, что эти идеи представляют собой значительную опасность для здорового развития науки», — писал Макс Борн, посвятив философии Эддингтона и Милна свой доклад, прочитанный на собрании Деремского философского общества и Общества чистой науки Королевского колледжа в Ньюкасл-апон-Тайне 21 мая 1943 года. Оба не нашли новых плодотворных идей для своей системы взглядов и остались в плену древней концепции об априорности знаний.
Впрочем, нашлись и другие представители науки, которые, обвинив первых в неоаристотелианстве, ударились в другую крайность. Они требовали, чтобы все без исключения научные принципы выводились только из опыта; от частного результата опыта к обобщению. Любой результат теории — частный или общий — должен был, по мнению «ложных галилеанцев» (именно так окрестили представителей этого направления философы), вытекать непосредственно из эксперимента.
Подобные метания из стороны в сторону, возникновение множества противоречивых теорий, гипотез и моделей, отсутствие надежных опытных данных привели к «величайшему смятению и путанице в умах астрономов». Многие понятия нуждались в уточнениях, и прежде всего следовало разделить сферы влияния естествознания и философии, научиться делать философские обобщения на базе экспериментальных и теоретических данных, а не пытаться втиснуть результаты опыта в готовую философскую схему. Естествознание не может существовать без философии, которая обобщает выводы, подготавливая платформу для следующего прорыва в неизвестность. Но философия слишком могучее оружие, чтобы им пользоваться неосмотрительно и легкомысленно.
Не нужно забывать мысль, высказанную Владимиром Ильичем Лениным об истинно философской постановке проблемы: «Вопрос не о том, есть ли движение, а о том, как его выразить в логике понятий».
Примером правильного и мудрого подхода к философскому обобщению достижений естественных наук может служить путь, показанный Владимиром Ильичем. Часто возникает вопрос: как мог В. И. Ленин, не считавший себя специалистом в области естественных наук, прийти не только к таким плодотворным предвидениям, как, например, о неисчерпаемости электрона, но и к выводам, которые имели важное принципиальное значение для развития всей науки в целом? Ответ на этот вопрос содержится в словах самого В. И. Ленина: «Само собой разумеется, что, разбирая вопрос о связи одной школы новейших физиков с возрождением философского идеализма, мы далеки от мысли касаться специальных учений физики. Нас интересуют исключительно гносеологические выводы из некоторых определенных положений и общеизвестных
Несомненно, правильно мнение, что естественные науки не могут развиваться в отрыве от философии, которая обобщает их выводы и помогает строить догадки. Но не менее правильно и то, что сама философия без животворного влияния естественных наук становится мертвой схемой.
Среди философов существуют различные взгляды на то, что понимать под вселенной. Одна часть считает, что физические законы, открытые для окружающего нас мира, могут быть распространены на «всю материю вообще». Так, например, саратовский профессор Я. Ф. Аскин считает, что, пока нет доказательств того, что тот или иной физический закон ограничен определенными рамками, его можно (и нужно) распространять на весь материальный мир. По аналогии с юриспруденцией Я. Ф. Аскин формулирует даже некий принцип «презумпции экстраполируемости».
Не пугайтесь сложности терминологии. Юридически «презумпция» соответствует признанию факта достоверным, пока не будет доказано обратное. Термин же «экстраполяция» может быть спокойно заменен словом «распространение», так как обозначает он распространение понятий и законов, относящихся к одной определенной области, на другую область. Принцип распространения законов, выведенных для ограниченной области вселенной, на весь мир вообще вводится по аналогии с юридическим принципом «презумпции невиновности». «Презумпция невиновности, — пишет Я. Ф. Аскин, — заключается, как известно, в том, что человек не должен доказывать свою невиновность; доказать, что он виновен, должны те, кто его обвиняет, и, пока это не доказано, он не считается виновным. Точно так же и в науке: до тех пор, пока не доказано конкретно, что данная закономерность ограничена в таких-то рамках в силу таких-то обстоятельств, не существует запрета на право ее экстраполирования». Интересная точка зрения, правда?
С другой стороны, профессор Ленинградского университета В. И. Свидерский возражает против такого неограниченного (глобального) распространения физических законов на «весь материальный мир вообще». По мнению ленинградского философа, космология не может претендовать на роль науки о мире в целом — такой наукой является философия, и лишь философия должна решать вопросы о конечности и бесконечности мира. Космологии при такой постановке вопроса остается лишь роль некой частной теоретической дисциплины.
Перед нами две крайние точки зрения. Однако существуют и другие.
Академик Г. И. Наан в большой и чрезвычайно интересной статье «Понятие бесконечности в математике и космологии» пишет: «Понятие бесконечности не может быть выведено непосредственно из физических явлений. Но тем интереснее сравнить выводы математики, которая больше всего связана с понятием бесконечности, с теми физическими явлениями, описанием которых они могли бы быть. Наибольшие возможности для этого дают явления космологического масштаба».
В нашей книжке мы с самого начала усадили философию и точные науки за круглый стол, тем самым старательно подчеркивая равноправие собеседников. Однако равноправие отнюдь не снимает остроты и серьезности проблемы: кому и чем заниматься? Что является прерогативой философии, а что — естествознания? Академик В. Л. Гинзбург пишет о «размежевании» сфер исследования: «Когда философ задумывается над какой-нибудь проблемой, имеющей отношение к естествознанию, то, как мне представляется, он раньше всего должен спросить себя: является ли данная проблема философской или естественнонаучной?..