Занимательное литературоведение, или Новые похождения знакомых героев
Шрифт:
– Как видите, - кивнул Холмс.
– А кто такие Миша, Нелли и Сережа, про которых она говорила?
– Миша - это сын Марии Николаевны, Михаил Сергеевич Волконский. Нелли старшая ее дочь, Елена Сергеевна. А Сережа - сын Елены Сергеевны, внук Марии Николаевны, - объяснил Холмс.
– Ага! Вот вам, стало быть, и первая ошибка Некрасова!
– обрадовался Уотсон.
– Она, выходит, писала для детей своих, а не для внуков.
– Как же не для внуков? Вы ведь слышали, как она сейчас сказала, что пишет эти записки для внуков: для сына своей дочери - Сережи и для детей своего
– Но у Некрасова-то дело изображается так, будто в момент писания записок все эти внуки уже появились. А на самом деле, выходит, они тогда были... как бы это выразиться поделикатнее... только еще в проекте...
– Ну, это чепуха!
– отмахнулся Холмс.
– Это просто маленькая поэтическая вольность, которую можно и не принимать во внимание.
– Стало быть, Некрасов просто взял да и переложил записки княгини Волконской стихами, - скорее утверждая, нежели вопрошая, отметил Уотсон. Он не сомневался в положительном ответе. Но Холмс, вопреки его ожиданиям, отрицательно покачал головой:
– Нет, друг мой. Такой вывод был бы слишком поспешным. Во всяком случае, пока у нас еще нет для него оснований. Давайте еще немного понаблюдаем, послушаем. Внимательно сопоставим рассказ героини Некрасова с подлинными записками Марии Николаевны Волконской.
– А как мы их будем сопоставлять?
– Очень просто. Сперва попросим героиню поэмы Некрасова рассказать какой-нибудь эпизод из ее многострадальной жизни. А потом обратимся с той же просьбой к героине "Записок княгини Волконской".
– А вам не кажется, что лучше сделать наоборот? Сперва настоящую княгиню допросить... то есть расспросить. А уж потом героиню Некрасова?
– Можно и так, - согласился Холмс. И почтительно обратился к героине "Записок княгини Волконской": - Мария Николаевна! Не соблаговолите ли вы рассказать нам, как началась ваша совместная жизнь с князем Сергеем Григорьевичем Волконским?
– Об этом я уже написала, - отвечала княгиня.
– Если вам интересно, можете прочесть.
– О, вы позволяете? Благодарю, благодарю вас!
– живо откликнулся Уотсон.
Склонившись над тетрадью, он начал читать.
ИЗ "ЗАПИСОК КНЯГИНИ М. Н. ВОЛКОНСКОЙ"
Я вышла замуж в 1825 году. Вскоре после свадьбы я заболела, и меня отправили вместе с матерью, с сестрой Софьей и моей англичанкой в Одессу, на морские купания. Сергей не мог нас сопровождать, так как должен был, по служебным обязанностям, остаться при своей дивизии. До свадьбы я его почти не знала. Я пробыла в Одессе все лето и, таким образом, провела с ним только три месяца в первый год нашего супружества. Я не имела понятия о существовании Тайного общества, которого он был членом. Он был старше меня лет на двадцать и потому не мог иметь ко мне доверия в столь важном деле.
Дочитав до этого места, Уотсон не удержался от вопроса.
– И он так и не открылся вам до самого ареста?
– обернулся он к княгине.
– Там у меня об этом все сказано, - отвечала княгиня - Благоволите перевернуть страницу.
– Ах, виноват!
– смутился Уотсон.
– Опять это мое всегдашнее нетерпение!
Перелистнув страничку, он продолжил чтение.
ПРОДОЛЖЕНИЕ "ЗАПИСОК КНЯГИНИ
М. Н. ВОЛКОНСКОЙ"
Он приехал за мной к концу осени, отвез меня в Умань, где стояла его дивизия, и уехал в Тульчин - главную квартиру второй армии. Через неделю он вернулся среди ночи. Он меня будит, зовет. "Вставай, скорее!" Я встаю, дрожа от страха... Это внезапное возмущение, этот шум меня напугали. Он стал растапливать камин и сжигать какие-то бумаги. Я ему помогала, как умела, спрашивая, в чем дело? "Пестель арестован".
– "За что?" - Нет ответа. Вся эта таинственность меня тревожила. Я видела, что он был грустен, озабочен. Наконец, он мне объявил, что обещал моему отцу отвезти меня к нему и деревню... И вот мы отправились. Он сдал меня на попечение моей матери и немедленно уехал.
– Благодарю вас, княгиня, за то, что вы великодушно позволили нам ознакомиться с вашей заветной тетрадью, - сказал Холмс, поклонившись задумавшейся Марии Николаевне: она, как видно, снова ушла своими мыслями в то далекое время.
– А теперь давайте попросим ту, другую, чтобы она рассказала нам, как прошли первые месяцы ее супружества, - шепнул Холмсу Уотсон.
– Не стоит ее тревожить, Уотсон, - понизив голос ответил ему Холмс. Вы же видите, в каком она состоянии.
Вторая княгиня Волконская и в самом деле выглядела неважно. Картины далекого прошлого, о которых ей напомнил визит Холмса и Уотсона, как видно, сильно ее взволновали. Она то и дело нервно вздыхала, в глазах ее стояли слезы.
– Но ведь мы же должны сравнить...
– напомнил Уотсон.
– За чем же дело стало? Вот вам поэма Некрасова. Читайте - и сравнивайте!
– В самом деле. Так даже лучше, - заметил Уотсон.
– Когда читаешь, сравнивать гораздо удобнее.
И он склонился над услужливо раскрытой Холмсом книгой Некрасова.
ИЗ ПОЭМЫ Н. А. НЕКРАСОВА
"РУССКИЕ ЖЕНЩИНЫ"
Так мало мы жили под кровлей одной,
Так редко друг друга видали!
По дальним селеньям, на зимний постой,
Бригаду его разбросали.
Ее объезжал беспрестанно Сергей.
А я между тем расхворалась.
В Одессе потом, по совету врачей,
Я целое лето купалась...
Вдруг слышу я голос Сергея (в ночи,
Почти на рассвете то было):
"Вставай! Поскорее найди мне ключи!
Камин затопи!" Я вскочила...
Взглянула: встревожен и бледен он был.
Камин затопила я живо.
Из ящиков муж мой бумаги сносил
К камину - и жег торопливо.
Иные прочитывал бегло, спеша,
Иные бросал, не читая.
И я помогала Сергею, дрожа
И глубже в огонь их толкая...
Потом он сказал: "Мы поедем сейчас",
Волос моих нежно касаясь.
Все скоро уложено было у нас,
И утром, ни с кем не прощаясь,
Мы тронулись в путь. Мы скакали три дня,
Сергей был угрюм, торопился,
Довез до отцовской усадьбы меня
И тотчас со мною простился.
– Не знаю, как вам, а мне уже все ясно!
– воскликнул Уотсон, оборвав чтение некрасовской поэмы.