Занудный препод
Шрифт:
— Твоя мечта сбылась, ты в моей кровати, — еще один шаг, я стараюсь вспомнить, когда это я о нем так сильно мечтала. Точнее о его кровати. Она мягкая, не спорю, но… — Одна, — с этим согласна, подушки и одеяло союзниками не посчитаешь. — Почти голая.
«Почти» смущает, а когда он садится на кровать, подтягиваю коленки к груди. Мамочки, почему его глаза так опасно смотрят? У меня прям мурашки по коже от его колдовского взгляда.
— Я могу сотворить с тобой что угодно, — мой преподаватель упирается руками о матрас по обе стороны от меня. — Ты очень плохая студентка, Орлова. Пропускаешь много моих пар, появляешься черти в чем, язвишь. Тебя надо наказать.
С ужасом смотрю на Феликса Владимировича, пытаясь хоть на секунду представить, как он будет меня наказывать. Сглатываю. Ох черт! Все же он — родственник известных маньяков.
Свежее мужское дыхание опускается на мою кожу. Пахнет хвоей. Свежестью. Поднимаю глаза на него. А он красивый такой, с естественным загаром, с этими жгучими глазами, готовыми превратить меня в ничто, с тонкими, но четко очерченными губами, сомкнутыми в ниточку. С полностью набитыми рукавами. До запястий. Рисунки почти скрывают кожу рук.
Интересно, откуда они вообще у него взялись? Я почему-то считала, что этот зануда презирает подобное «украшение» тела. Даже под его костюмом не было видно рисунков. И вообще, он красивый, они ему идут. И глаза красивые, и небрежность на голове, с которой стекают капельки воды, и…
Так, соберись, Яна! Тебе должно быть страшно! До недавнего времени ты терпеть его не могла, а вчера даже сбежала!
— Ну что, поиграем, Орлова? Готова исполнить свою часть спора?
Матерь божья, я попала по самые колокольчики! Я не готова к его «игре». Ни вчера, когда он одними словами опустил на самое дно, ни сейчас, когда серьезное лицо без очков находится так близко к моему.
— Не-нет, — мотаю головой в разные стороны для пущей достоверности.
— Уверена? А спорить со мной была готова, так?
— Феликс Влади-димирович, — черт! Что же ему сказать? Что же… — Мы не специально. Просто она сама меня спровоцировала.
М-да, Яна. Лучше ты ничего не придумала.
— Кто она?
— Кравец!
— А я-то думаю, почему две мои студентки ведут себя, как полные дуры.
Так вот, как о нас думает этот педант! Дуры мы, значит! Ладно, Барби Кравец еще можно так назвать, а меня за что? Я одна из лучших студенток, между прочим! Все задания вовремя сданы, никаких нареканий от преподавателей, даже на его парах показываю знания! Вот она — несправедливость на лицо. Хотя… если поразмыслить…
— Я тебе не интересен, значит? — внезапно ошарашивает вопросом.
— Разумеется нет! То есть… вы, конечно, в самом расцвете сил, но у меня есть парень и…
— И я нужен был только для спора, — заканчивает за меня.
Киваю головой, но ничего не отвечаю. Опускаю глаза вниз, мну пальцами одеяло изнутри. Оно и правда мягкое, как облачка, мне не зря показалось, что я на небесах и в тепле. Только внутри сейчас разрастается дико неприятное чувство. Слишком стыдно признаться в содеянном. Чертова Барби Кравец!
Лицо, наверное, багровыми пятнами покрыто, да и выгляжу я не очень после вчерашнего дебоша. Только Феликс Владимирович все равно нависает надо мной, как… Сокол. М-да, хорошее сравнение, Яна, молодец. Вчера опозорилась по полной, и сейчас продолжаешь.
— Знаешь, у меня есть одна идея, — начинает он внезапно, заставив меня поднять глаза на мужчину. — Ты помогаешь мне, а я тебе.
— В смысле?
— Мы целуемся, благодаря мне выигрываешь спор, а ты помогаешь мне избавиться от одного человека.
Не поняла? В смысле избавиться? Лопатой грохнуть и в лесу закопать? Знаете что, я не хочу в чьем-то убийстве участвовать! Даже в качестве свидетеля не пойду! Чего он удумал? Да пусть тогда Кравец выигрывает раз на то пошло, мне такая победа не нужна.
— Ты чего побледнела? — спрашивает на полном серьезе, но на мужском лице виднеются маленькие морщинки в уголках глаз.
— Я… я же не убийца…
— Боже, Орлова, не тормози! Я тебя целую на камеру, а ты притворяешься моей девушкой.
Фух! Пронесло. Только я не особо поняла…
— Как это девушкой?
— Вот так. Мне от бывшей надо избавиться. Но только вне университета, не хватало, чтобы обо мне дурные слухи ходили.
Вы серьезно сейчас? Я стану вашей девушкой? Буду ходить с вами на свидания? Мило улыбаться вашей грозной физиономии? Целоваться на людях? Ах да, в университете же нельзя распространяться о наших отношениях. Вот только…
— Где у вас туалет? — быстро тараторю, чувствуя неприятные позывы организма.
— По коридору напра…
Сокол не успевает договорить. Я отталкиваю мужчину и несусь по указанному направлению. Боже! Вот это меня угораздило вчера напиться. Как же голова кружится, мамочки…
— Выпей, — звучит позади, когда организм сделал все дела за меня. Возле лица тут же возникает прозрачный стакан с водой, протянутый моим куратором. Надеюсь, там действительно вода, а не нечто другое для «похмела».
— Спасибо.
Смотрите-ка, действительно, вода. Вкусная такая. Почему ее так мало? Я еще хочу.
— Еще? — спрашивает так, будто только что мои мысли прочитал. А вы точно обычный преподаватель английского?
— Буду благодарна.
Феликс Владимирович приносит еще один наполненный стакан. Мне его мало, но просить еще как-то неловко, неудобно. Да мне стыдно, черт возьми, когда куратор стоит надо мной и смотрит на мои «дела» в собственном туалете. А нет, больше не стоит. Садится напротив меня, закрывает крышку унитаза и говорит с усталостью в голосе:
— На что поспорили?