Занудный препод
Шрифт:
«Смотри, кто у меня», — присылает сообщение с прикрепленной фотографией. Она и Санек. Веселые, счастливые. Теперь понятно, почему он так спешил уехать из универа.
В ответ ничего не пишу. Ни о договоре с Соколом, ни о встрече с его недобывшей. Тем более Сашка рядом, все увидит и передаст Диме, а ссориться с ним я не хочу.
— Ты готова? — в кабинет вихрем врывается Сокол. Какой вы возбужденный! Ой! То есть воодушевленный! И нахмуренный! Готовый вмести все на своем пути. В смысле… Ох, черт! Эти его открытые рубашкой напряженные предплечья и татуировки все время застают меня врасплох! Не показывайте их мне! Я стесняюсь!
— А? Да! Конечно! — отвечаю ему, собирая попутно небольшой рюкзак. — Между прочим, я сама могла доехать до дома.
— Почему тогда не поехала?
В смысле почему? Вы, между прочим, сами просили подождать! Так в чем проблема? Что за претензии? Не вы ли боялись, что внизу ваша Ульяна будет на карауле стоять? Или не боялись? Что-то я совсем запуталась.
— Так! Вы сами вызвались меня отвезти домой. Прошу! — и прохожу мимо него на каблуках. Кстати, они кажутся уже не такими неустойчивыми, как раньше, а походка более уверенная. От бедра, как сказала бы Лидка. Ну что, вы заценили, Феликс Владимирович?
Сокол ничего не говорит в ответ, а молча следует за мной. Ровняется около лифтов. Хорошо, что я помню примерное расположение, не раз приезжала сюда к Мише за консультацией. Главное, чтобы сейчас он нас не застукал с поличным.
— Ты голодна? — Сокол разрушает тишину между нами, когда створки лифта открываются на первом этаже.
Он что, обо мне заботится? Или чисто из вежливости спрашивает? Но отвечать мне не приходится, желудок предательски урчит в ответ. Слишком громко урчит. Кстати, когда я в последний раз ела? Еще до пары физкультуры, наверное.
— Могу в кафе сводить, здесь недалеко есть хорошее место, — продолжает Феликс Владимирович уже не таким резким голосом, как в кабинете. В кафе, значит? Еда на халяву? Хм…
— Ну уж нет! Везите меня домой. И чем скорее, тем лучше.
И правильно. Меня дома ждет хлебушек с колбаской. Сырокопченая, между прочим. Мне Лидка недавно купила. Вкусненькая. Ммм… Черт! Снова желудок урчит. Но в этот раз Феликс Владимирович не поворачивает голову на позывы моего организма, а спокойно заводит машину и выезжает со стоянки.
Пробки давно рассосались, мы едем по пустынным улицам. Но куда? Никак не пойму. Навигатор говорит, что мы движемся в сторону моего дома, только какими-то странными объездами. А затем останавливаемся у яркой вывески «Ресторан». А вот название прочитать не могу — очень заковыристо написано.
— Жди здесь, — жестко чеканит куратор и выходит из машины
Ишь ты какой, приказывать мне еще будет. А если я захочу воздухом подышать? Или встать против ветра и наслаждаться осенними порывами? Или… Ой! Как холодно-то! Нет, лучше я в машине подожду, здесь печка теплая.
Сокол возвращается спустя десять минут. Такой же загруженный, со сведенными на переносице бровями. Зато очки ровно сидят, но без них ему гораздо лучше.
— Держи, — Феликс Владимирович кладет мне на колени теплый пакет.
— Это что? — недоуменно смотрю на преподавателя.
— Твой ужин.
Серьезно? А там точно ужин? Вдруг бомба какая-то, а, когда я приеду домой, она взорвется и испачкает мою кухню? Что-то здесь не то. С чего это педант такой добрый и щедрый? Сокол ничего вроде не должен. Око за око. Он помог выиграть спор, а я — отвязаться от бывшей. Правда, вряд ли она от него отвяжется, но я свою миссию выполнила. Все.
— Не смотри на меня так, травить тебя не собираюсь.
— А вдруг?
— Вдруг бывает только пук, Орлова, — произносит он с серьезным выражением лица.
Хочется как-то запечатлеть этот момент и… Показать всем, каким порой бывает наш зануда! Слушайте, Феликс Владимирович, вы меня врасплох застали!
— Там пирожные, куски тортов, домашние пирожки.
Так он заходил в кондитерскую? Да? Ничего себе. Кстати, вкусно пахнет. Я почему-то сразу не обратила на это внимания.
— За что такая щедрость?
— За помощь.
И… и все? За помощь? Просто за то, что сыграла роль его девушки? Но я думала, что должна была выполнить его условие, чтобы он помог надрать нос Барби Кравец. Но сладости…
Возможно, это звучит глупо, но мне приятно. Да, черт возьми, приятно. Обо мне никто так не заботился с того момента, как погибли родители. Лидка уделяла много внимания, но работа поглощает почти все свободное время. И она заботится, правда заботится. Как может. И я очень за это благодарна сестре.
Но во время Лидиных приходов у меня никогда не возникало тепло в душе, как сейчас.
Мы молча едем до дома. Я не говорю ни слова, да и Сокол молчит. А что нам еще говорить? Я молча впитываю запах ванили из пакета, он ведет спокойно машину. Уверенно. Расслабленно. Одной рукой держит руль, а другая свободно покоится на сидении. Около меня. Рукава куртки закатаны на три четверти. Они обнажают часть темного рисунка. Интересно, что он обозначает?
— Откуда у вас столько татуировок? — разрываю тишину между нами.
— Меньше знаешь — крепче спишь, Орлова.
Ну и бяка же вы, Феликс Владимирович! Только-только я начала думать, какой вы благородный, подумали о моем голоде, вкусненькое купили, а вы… Зануда вы, вот кто!
— Нет, правда! — не отстану, пока не получу ответ, мой дорогой куратор! — Вы много раз читали нам мораль о «наколках», и что набивать их не стоит.
— Я говорил, что не нужно их делать бездумно, а не делать в принципе.
— А у вас рукава набиты по думе?
— Да.