Запад-81

Гор Александр

Хуже с техникой. БТР и БМП очень даже уязвимы для любых немецких пушек, поэтому сократилась и материальная часть. То, что успели отправить по железной дороге, может быть, ещё и вернётся к нам после ремонта, но взорванное нами же из-за критичных повреждений утрачено безвозвратно. Хоть ремонтники даже из безнадёжно искалеченных боевых машин старались выдрать агрегаты и вооружение, которые ещё можно пустить на запчасти.

Им только волю дай! Они же уже прибегали к командиру полка с идеей переделки Т-26 и «бэтэшек» в зенитные эрзац-САУ на основе ЗУ-23–2. Да кто же им позволит ещё боеспособные, хоть и лёгкие, танки курочить? Но одну брошенную на дороге машину с развороченной снарядом башней и повреждённой 45-мм

пушкой в свои загребущие руки всё же получили, и, надо же, поискрив электросваркой, превратили Т-26 в самоходную зенитную установку. Уже здесь, в Воложине, пока штаб полка выяснял нашу дальнейшую судьбу.

Пока они выгавкивали у командования 3-й армии боеприпасы к «Гвоздикам», присвоенным нами буксируемым орудиям и пулемётам, командиры разных уровней, от отделения до роты, учили подобранных в пути красноармейцев пользоваться нашим оружием и правильно действовать в составе десанта. А вы как думали? Автоматы Калашникова в случае потерь личного состава собираем всегда и передаём пополнению, вроде вчерашнего, или уже выглядящих матёрыми бойцами ополченцев из Гродно. А тем, кому не хватило, «главчекист» сумел выбить пистолеты-пулемёты Дегтярёва: с длиннющими «трёхлинейками» ни в БТР, ни в БМП даже не залезешь. Хуже того! Оказывается, из «мосинки» запрещено стрелять без примкнутого штыка. Да это же, получается, не нормальное оружие пехотинца, а какое-то… стреляющее копьё! Из ППД, конечно, тоже не очень постреляешь через лючки-бойницы нашей бронетехники, но с этими автоматами хоть внутрь влезть можно. Те же, кому не хватило даже ППД, будут ездить на грузовиках.

Вторая часть суеты в этот предоставленный нам день отдыха касался выдачи бойцам полка красноармейских книжек. Рядовой и сержантский состав ими не успели полностью обеспечить перед выездом под Гродно, а потом выдавали по мере наличия бланков. Штабные писари ругаются, что у них скоро закончатся стержни в шариковых ручках, а заменить их нечем. Это я ещё успел в начальных классах сельской школы застать время, когда все писали пером, макаемым в чернильницу, а молодёжь уже выросла, когда таких не осталось. Так что придётся «крапивному семени», как когда-то называли чиновников, заново учиться писать.

Вот такой своеобразный день отдыха получился. Думаете, я бездельничал, пока другие трудились? Как бы ни так! Обязанностей писать отчёты о проведённой в ходе боевых действий политмассовой работе с нас никто не снимал, новыми материалами запастись надо, конспекты будущих политинформаций написать надо, с людьми переговорить требуется, рекомендации изъявившим желание стать коммунистом подготовить. Только я, в отличие от писарей, на заканчивающие и мажущие стержни не жалуюсь: у меня чернильная ручка-«самописка». Сама, она, конечно, ничего не пишет, но автоматически подаёт чернила из встроенной ёмкости, куда их надо закачивать пипеткой.

Поговорить с людьми… Это самое сложное, ведь настроения у них самые разные. Даже наши, прекрасно знающие, насколько сложно было в первые недели войны, иногда впадают в уныние. А уж «аборигены» и вовсе. Некоторые чуть ли не с кулаками кидаются, требуя объяснить, как так получилось: готовились, готовились «бить врага могучим ударом, малой кровью и на чужой территории», а на деле вышло, что удары слабосильные, крови уже пролито море, от самой границы добежали почти до Минска. Другие впали в отчаяние: всё пропало, гипс снимают, клиент уезжает. Это я обращаюсь к фильму «Бриллиантовая рука», чтобы самому не заразиться пораженчеством. Тяжело всё-таки переносится людьми вид рушащихся воздушных замков. А есть и такие, кто из-за уже пережитого налился лютой ненавистью к фашистам и готов, как когда-то выразился Злобин, грызть их зубами. Тоже плохо: боец должен действовать осмысленно, а не будучи ослеплённым ненавистью.

Радует то, что среди личного состава, перенёсшегося из

будущего, исчезли шапкозакидательские настроения. Поняли, особенно после боёв под Липнишками, что немцы — враг сильный, ошибок не прощающий. И даже нас, обладающих столь совершенной боевой техникой, лупит, если зазеваемся. Самое же удивительное — в роте полностью пропали проявления «дедовщины». Нет, неправильно выразился. Полностью пропали отрицательные проявления «дедовщины». Вы спросите, неужели бывают и её положительные проявления? Конечно! Это когда старослужащий противопоставляет себя «молодому» с точки зрения опыта, подготовленности, проявляет заботу о том, чтобы тот подтянулся до его уровня. Название фильма «В бой идут одни старики» помните? Это ведь тоже «дедовщина», только в её положительном проявлении. И гоняют «деды» салабонов уже не ради издевательства и облегчения собственной службы, а чтобы поскорее передать свои знания и опыт. Тоже ведь поняли, что если «молодой» подведёт по неопытности, отдуваться придётся всем остальным.

То, что личный состав полка перенёсся из будущего, уже давно ни для кого не секрет. И вначале из-за этого были сложности. Наши несколько свысока относились к «местным», те идеализировали обычных пацанов, призванных на срочную службу, а потом разочаровывались в них. Но прошло и это. Теперь, после совместного участия в боях, все держатся на равных. И ценят только человеческие и боевые качества. В чём-то наши «местным» помогают, в чём-то «местные» нашим. И никто из бывших солдат Советской Армии не считает зазорным подчиняться толковому сержанту РККА, быстро освоившему премудрости боевых действий с использованием нашей техники. Война ведь — хороший учитель, вот люди и учатся быстро. А пуля или осколок снаряда не выбирают, кого убивать: солдата из 1981 года или красноармейца из 1941-го.

Лейтенант Алексей Вавилов, 7 июля 1941 года, 12:00, Верхнедвинск

Показ техники затянулся до самого вечера. Не высшему руководству страны, которое уехало достаточно быстро, лишь обойдя все «экспонаты», а специалистам-конструкторам. А тех от нашей техники просто отогнать невозможно было. В каждую мелочь вникали, хотя, к сожалению, сходились во мнении, что ни БМП, ни БТР при нынешнем состоянии промышленности СССР производить не в состоянии. А вот поскорее «произвести вскрытие» узлов и агрегатов этой техники рвались, создавая ассоциацию с паталогоанатомами, поглядывающими на всё ещё живого, но безнадёжного больного. Зная о дальнейшей судьбе доставленных в Москву образцов, выбирали для этого те, что находятся далеко не в идеальном состоянии, но всё равно жалко машины, которые скоро перестанут «жить».

Благодарность за проведение «показухи» мы получили, и я уже думал, что на следующее утро меня, как и отобранных для неё людей, владеющих дефицитными специальностями, начнут «распихивать» по командам, направляемым на разнообразные заводы и в КБ. Но не тут-то было. Дюжину офи… красных командиров, срочно собрали, погрузили в Зис-5 и отвезли на центральный московский аэродром. Оказывается, такой в это время находится в будущей городской черте, в районе метро «Аэропорт». Там и прояснили ситуацию: на Полоцк немцы развернули моторизованный корпус Четвёртой танковой группы Гёпнера, и наш полк срочно отправляю на фронт.

Самолёт ПС-84 это, я вам скажу, не Ту-154. Далеко не Ту-154. И не только из-за совершенно смешной скорости чуть меньше 300 километров в час. Хоть пассажирский салон, рассчитанный всего на 14 человек, и отапливается, но очень шумно. После реактивных авиалайнеров рубежа 1970–80-х действительно создаётся ощущение дикого примитива. Сиденья неудобные, никаких багажных полок и стюардесс. Как оказалось, нам попался не пассажирский вариант, в котором перевозится вдвое больше людей, а грузопассажирский. Но что за груз был в багажном отсеке, не знаю.