Западня
Шрифт:
Мы замолчали. Я пытался осознать услышанное. Лес надвигался на нас, как фильм в 3D формате. Из чащи тянуло таинственным холодком. Куковали кукушки. То, что их было две, становилось понятно, когда пение сбивалось с ритма, как моё загнанное сердце: «Ку-ку, кук-ку, ку-ку». Закатное солнце золотило верхушки сосен. Мою душу наполнил восторг. Я слишком давно не был так близок к природе. Тропинка поднялась на пригорок, и мы оказались на опушке леса. Моему взору открылась огромная поляна, на которой шло грандиозное строительство. Я с удивлением разглядывал остов деревянного трехпалубного корабля, величиной с пятиэтажный дом. Он был окружен строительными лесами, по которым сновали люди и обезьяны, мужчины и женщины, взрослые и дети. Они работали споро и слаженно. Корабль был без окон и суживался вверху. Сбоку в него вела
– Это же Ковчег, – вырвалось у меня.
– Совершенно верно, – отозвался Человек большого роста.
– Но потопа больше не будет, – сказал я и показал на радугу, вставшую над лесом.
– Вы правы. Хотя, когда я вижу людские мерзости, мне хочется, чтобы он повторился, – ответил Человек большого роста. – Просто я дал гомалкам работу и надежду. Для них грядущий потоп реален. Хотя бы в конкретном месте и в конкретное время.
– Не проще ли просто привести людей к Богу?
– Силой сделать это нельзя. Внутри гомалков ревет и бьет хвостом дракон, которого зовут Зеленым змием. Он ничего не дает услышать. Гомалки должны сами сделать первый шаг. Вы останетесь с нами? – внезапно задал вопрос Человек большого роста. Я смешался и замолчал. В это время из-за куста на тропинку вышла девочка лет шести. Моё несчастное сердце вновь замерло. Теперь на меня обрушился мультфильм в 4D формате. Прямо передо мной стояла Гаечка-мышка из знаменитого сериала «Чип и Дейл спешат на помощь». Очаровательное голубоглазое существо в синем комбинезоне с большими торчащими ушками и хвостом. «Ребенок гомалка», – понял я. Все свои силы я направил на то, чтобы не показать удивления и не обидеть этим малышку. Я повернулся к своему новому другу и тихо спросил:
– Она может вновь стать человеком?
Человек большого роста кивнул.
– Ты останешься? – Гаечка прижалась к моей ноге и, запрокинув личико, подарила мне очаровательную улыбку, в которой читалась зарождающаяся любовь.
– Да, Малышка, – дрогнувшим голосом ответил я
– И ты будешь строить с нами Ковчег?
– И я буду строить с вами Ковчег.
Черная обезьяна
Однажды ко мне пришел человек и положил передо мной на стол несколько листков бумаги, исписанных крупным неровным почерком. Запах немытого тела, смешанный с запахом страха, сразу заполнил комнату.
– Я знаю – вы писатель. Обещайте мне, что напишите рассказ. Это было на самом деле, – нервно оглядываясь по сторонам, тихо сказал незнакомец.
– От своего имени, – вдруг громко и повелительно добавил он, поправил дрожащей рукой большие и несуразные черные очки на своем лице и быстро направился к выходу. Открыв дверь, человек повернулся ко мне и добавил:
– Ошибки исправьте.
Больше я его не видел. Иногда мне кажется, что и вовсе не заходил ко мне странный человек в черных очках, потому что я никак не могу найти эту рукопись. Но листки бумаги, исписанные крупным неровным почерком, до сих пор стоят перед моими глазами. Содержание я помню почти наизусть, хотя сесть за стол и написать рассказ не получается – мешает…
… мешает тревога и бессонница. Забытье трудно назвать сном, потому что пробуждение – внезапное и без сновидений. Увидеть женщину во сне – забытая мечта. Тревога безотчетна. Когда она появляется – ты узнаёшь её, ослабнет – трудно понять, что заставляло тебя бегать кругами по комнате. Совсем другое дело страх. Причина уже есть, но пока её трудно уловить, хотя возможно. Так пугает собственная тень. Длинная уродина, созданная лучами уличного фонаря, заставляет неровно забиться сердце. Этому страху не одна тысяча лет. А вот поскрипывание досок на чердаке под чьими-то осторожными шагами – гораздо существеннее. И не важно, что забраться на чердак без лестницы злоумышленнику невозможно. Ведь в принципе, мог быть и соучастник негодяя. Ты обходишь дом и не видишь лестницы просто потому, что соучастник злодея унес её с собой. Пить я брошу завтра. Нужно, что бы тревога немного улеглась. Страх тоже необходимо разгадать. Узнать его разновидность, чтобы поместить в нужное
Мои трясущиеся пальцы наткнулись на песочные часы. Я облегченно вздохнул и поднес их к глазам. Песчинки, пересыпающиеся в нижний резервуар, всегда завораживали меня. Казалось, что вместе с песком утекало само время. Достать любимую игрушку детства заставило необычное ощущение, что ход времени иногда менялся. Песочные часы, как нельзя лучше подходили для проверки загадки. Я знал, что если держать песочные часы в ладони, то старинный инструмент отсчитает именно твое время. Тогда, в первый раз, я, затаив дыхание, перевернул стеклянный прибор, отметив положение стрелок настенных часов. Когда последние песчинки, принадлежавшие десятой минуте, осели на холмик песка в нижнем резервуаре, большая стрелка настенных часов прошла двенадцатое деление. Повторив двойное измерение несколько раз, и получив тот же результат, я решил, что неисправны часы: либо песочные, либо настенные, и успокоился. Но утром их показания совпали. С тех пор я больше не расставался с песочными часами, пытаясь найти ответ временной загадки. Течение времени менялось в тот момент, когда в ушах появлялся тихий, едва слышный звук, напоминающий гудение работающего трансформатора. Разница в показаниях часов в эти периоды была всегда одинакова и составляла две минуты. Таким образом, за один час куда-то исчезало целых двенадцать минут. Я ни с кем не делился своими наблюдениями. Мысль о том, что потерянное время можно вернуть, заставляла меня вновь и вновь сверять показания песочных и настенных часов. Увы, украденное время не возвращалось.
Запах заполнял громадный зал. Плавал в виде зеленовато-желтого тумана и имел множество оттенков. Болотные испарения, непонятная вонь соседствовали с ароматами дорогих французских духов и одеколонов. На сцене стояло громадное кресло, в сторону которого периодически боязливо поглядывали присутствующие. Кресло занимало черное облако без четких очертаний. Присмотревшись, можно было понять, что это и не облако даже, а абсолютно черная дыра, ведущая в никуда, но никто и не пытался этого сделать. За любопытство можно было поплатиться. Соблюдая строгую иерархию зал заполняла нечисть. Передние ряды занимали черти и серьезные бесы. В конце помещения располагались лешие, водяные, русалки, домовые. Морока и Лихоманка исподтишка резались в карты. Между кресел шныряли бесенята и мыши. Крысы сидели солидно, ровными шеренгами. Были и люди.
Облако приняло четкие очертания. Дьявол откашлялся:
– Начнём. Сейчас 2340. На совещание отводится девятнадцать минут. Попрошу отчеты в письменном виде. Выступления – только заслуживающие внимание.
Нечисть двинулась к специальному столику. Подойдя и поклонившись, сотрудники оставляли папки на столике и спешили обратно на свое место.
Дьявол выборочно просматривал материалы.
– Очень хорошо. Количество самоубийств в сельской местности растет. Попрошу пояснить. Анализ проводили?
Последний ряд зашевелился. Поднялся грязный мужичок с опухшей, синеватой физиономией.
– Дык…, – дыхнул он перегаром.
– Так, – посерьезнел председатель, – если сам будешь пить самогон и спирт – уволю.
Люди, присутствующие на совещании, о чём-то пошептались. Один из них поднялся и сказал:
– У нас проблемы, господин. Кроме нас – настоящих экстрасенсов, развелось много жуликов. Дискредитируют…
– Это не у нас, это у вас проблемы, – прервал выступающего председатель и зловеще добавил, – смотрите, лишу способностей.
Поднялась огромная черная обезьяна и почтительно застыла, ожидая, когда сатана перенесет на неё своё внимание.
– Что тебе, Зеленый змей?
– Мой настоящий облик увидел один человек. Я не понимаю – как ему это удалось. Обычно видят моих помощников: зеленых человечков, змей, мышей и думают, что все не так серьезно.
– Да, это большая проблема, – дьявол призадумался, – сколько у него похищено времени?
– 5256 часов, господин.
– Верните их ему. Мало не покажется.