Западня
Шрифт:
— Не, ну, мы-то поняли, — заверил Дышлюк. — А вот братва наоборот думает. И хрен ты их переубедишь. Ну, не допрут, даже при желании. Чего такое эти пакали и чего — золото? Второе для них продукт, как тот дед говорил, а пакали… цацки научные, и только.
— Я уловил твою мысль. — Лектор на миг задумался. — Хорошо. Сколько можно собрать хабара?
— Смотря кто чего будет брать.
— Если пообещаю удвоить золотую долю тому, кто найдет пакаль, это покроет?
— Так-то да. — Дышлюк переглянулся с Хирургом.
— Значит, доля Штыря теперь приз.
— Все
— Хотя бы эту проблему решить, уже будет ништяк, — подытожил Дышлюк. — Этот… как его…
— Компромисс, — подсказал молчавший до сих пор Таран.
— Во-во, — Дышлюк покосился на бойца. — А ты чего не идешь? Сам ведь вызвался на платформе остаться. Хабаром не интересуешься?
— Клаустрофобия у меня.
— Чего?
— Ссыт, — коротко пояснил Хирург.
— А в табло?! — Таран дернулся и схватился за оружие.
— Замри! — негромко, но грозно рявкнул Лектор. — Клаустрофобия — это сдвиг такой! У нас у всех свои сдвиги! Нормально это!
— Каждый сходит с ума по-своему? — уточнил Дышлюк с ухмылкой. — Теперь понятно.
— Зато у Тарана слух — дай бог каждому, даже ливень с водопадом не мешают, каждый шорох слышит, — расширил тему Лектор. — Кто лучше его за платформой присмотрит?
— Никто, базара нет, — Хирург все-таки ухмыльнулся.
— Вот и заткнулись! Таран, ты набрал себе группу? Сколько студентов?
— Шесть. Я седьмой. Думаю, хватит.
— Распределяй по точкам! Дышлюк, поведешь цепь, а ты, Хирург, возьми авторитетных аспирантов и гоните к лифту экипаж баржи! И пилота прихвати, он там, в катере! Это и будут рабы-носильщики, пусть таскают хабар к лифту, чтобы студенты не отвлекались и шли налегке. Все ясно? Тогда заседание ученого совета окончено, вперед! То есть вниз!..
…Приказ Лектора подействовал на помощников, как вспышка света на тараканов. Разбежались кто куда и очень быстро. Новый подручный Лектора — чем он заметно гордился — умчался к своей группе. Она ждала ценных указаний в главной рубке. Так называли комнату, куда были подведены провода от всех систем наблюдения и жизнеобеспечения платформы. Топать было неблизко, поэтому Таран успел обдумать не только собственный план дальнейших действий, но и всю затею Лектора.
С точки зрения Тарана, никакого хабара отряду не светило. То есть при желании братва найдет чем поживиться, но это будут слезы в сравнении с тем, что когда-то хранилось на покрытой куполом территории. Да и слезы-то вряд ли будут. Шутка ли, три месяца тут шуровали водолазы, а потом, уже после осушения территории, еще раз десять прошли ученые и квестеры.
Нет, все не вывезли, кто бы спорил! Все ценное отсюда не вывезут никогда. Ведь кроме сокровищ и всякого там культурного наследия, что находилось на поверхности, сколько всевозможного хабара было заныкано в тысячах подвалов, тоннелей, хранилищ и так далее.
Все, что найдут бойцы, будет иметь как минимум негуманные габариты. Ведь им обломятся не россыпи, а всякий антиквариат и прочая утварь или оружие. И куда это грузить? На баржу? Ладно, а дальше? Придет баржа в порт, а там архангелы: мордами в палубу, клешни на затылок, хабар под конфискацию!
В общем, затея была глупая. Нет, Таран не осуждал Лектора, боже упаси! Ведь не его была придумка. Таран был не согласен с братвой. Но как это сказать? Никак. Только остаться и получить свой куш без всех этих донных телодвижений. Позиция, конечно, хитрожопая, но, пока никто из братков ее не просек — вполне нормальная. Ну и пусть подтрунивают над липовой клаустрофобией Тарана. Когда окажется, что Таран выиграл, уже он будет подтрунивать, а эти станут с тоской взирать на своих трофейных Рембрандтов и подсвечники семнадцатого века и тихо материться.
В рубке было на удивление тихо. Когда Таран собирался на совещание, бойцы шумели (за исключением Ботана, который молча сидел за пультом еще с момента захвата платформы), обсуждая несправедливость, которая обрушилась на их буйные головы не хуже водопада, что перекрывал всю видимость. Теперь все умолкли. Смирились, что ли?
Таран вошел в рубку и осмотрелся. Ботан сидел, как прежде, за пультом, вдохновенно пялясь на какие-то заумные графики в главном экране. На сонарах и управлении автоматическими пулеметными колонками нес вахту Цой. Куда пропали еще четверо, было непонятно.
— Я не понял! — Таран встал посреди рубки подбоченившись. — Че за бардак?! Где братва?!
— Внизу, на первой палубе. — Ботан поднял взгляд на командира поверх очков. — Там появился посторонний, они пошли его ловить.
— Всей толпой? — Таран покачал головой. — Вот бараны! Поймали хотя бы?
— Нет, — Ботан указал на экран. — Он в воду упал. Застрелили, наверное. Поднимаются, скоро сам спросишь.
— Не, а чего надо было делать? — донеслось из коридора. — По головке погладить?! Вот я и шмальнул!
На пороге рубки появились трое бойцов. Все были крайне возбуждены, но смотрели на Тарана не победно, а чуть виновато. Причина была ясна. Уходили четверо — вернулись трое.
— Бар-раны, — проронил командир.
Бойцы не возразили. Они вообще повели себя странно. Хаотично задергались, словно в припадке, и повалились на пол. Но не в ноги Тарану, чтобы вымолить прощение, а просто рухнули. Замертво.
Таран рефлекторно пригнулся и схватился за автомат, но это было неправильное решение. Следовало для начала отпрыгнуть в сторону, чтобы убраться из просвета двери, а уж после хвататься за оружие. И эта ошибка стоила Тарану очень дорого. Новая очередь из бесшумного оружия отбросила командира охраны к дальней стене, как раз на Цоя.