Западня
Шрифт:
— Вот так бросок! — услышал он восторженный бас Гуго,— Ты, парень, врал, когда говорил, что разучился метать ножи. Ну, да я сам бы всадил стрелу в глаз оборотня, знай его уязвимое место. И кто сей ничтожный стручок, нагнавший на нас столько страха?
— Это Белое Ухо,— сказал Конан,— пиктский колдун.
— А ты, верно, ожидал увидеть на его месте меня? — раздался сверху знакомый голос.
По осыпи неторопливо спускался шариф Партер. Рядом шла Эллис — босая, в разорванном платье, с исцарапанным лицом, на котором играла победная улыбка.
И все же, парень, признайся, что ты — оборотень,— сказал Гуго Пудолапый, осушив до дна полуведерную чашу.— Не оллах, конечно, но волколак — точно. Обернулся белым волчарой и подставил нас как приманку для колдуна. Я прав?
Бэда молча улыбнулся и откусил добрый кусок чесночной колбасы.
— Это ничего не доказывает,— проворчал Гуго,— видать, и оборотни научились чеснока не бояться.
— А кольца Иштар? — спросил Пленси.
— Да иди ты со своими кольцами...
Гриб только хмыкнул и занялся куриной ножкой.
В гостиной тарифа уютно потрескивал камин, стол был уставлен блюдами с разнообразной снедью, бутылками, кувшинами и разномастными кружками. Праздновали победу над силами тьмы, над пиктской волшбой, пили во здравие хозяина, за честь боссонского оружия и даже за здоровье аквилонского короля.
— Не стоит, почтенный Гуго, строить беспочвенные предположения,— заметил Партер, утирая усы платком,— истинный оллах мертв, и убил его Бэда Катль. Он исполнил данное мне обещание отыскать настоящего оборотня и покончить с этим исчадием тьмы. И если Бэда простит мне коварство, вызванное, замечу, исключительно радением об общественных интересах, я сдержу слово и отдам за него дочь.
Эллис, сидевшая рядом с отцом, улыбнулась.
Бэда почтительно склонил голову: он уже обо всем договорился с тарифом и все еще не мог прийти в себя от суммы, назначенной в приданое племяннице дядей-виконтом. Пожалуй, о ферме придется забыть. Пожалуй, на такие деньги достойнее построить замок где-нибудь в Западной Марке...
— Мы с удовольствием погуляем на свадьбе, если нас пригласят,— заговорил Гарчибальд Беспалый светским тоном,— но все же хотелось бы узнать поподробней об этом колдуне-оллахе и его коварных замыслах. Чего он все-таки добивался, столь упорно стараясь заманить аквилонский отряд в Долину Волчьей Пасти?
— А я думал, это мы хотели поколотить там королевских ищеек,— проворчал киммериец.
— Ваши цели совпали, и колдун воспользовался этим,— сказал шариф.— Ему нужно было напитать землю долины кровью, дабы наполнились чаши древнего Святилища и свершился древний магический обряд, открывающий ворота, через которые могли пройти орды пиктов. Здесь, в болотах, скрывались лишь их лазутчики, а основные силы ждали наготове далеко за Черной рекой. Магические врата, видимо, есть и там, и мне страшно подумать, что могло бы случиться, если бы почтенный Гуго вовремя не разбил чаши.
Пудолапый польщено хмыкнул, не став уточнять, что мысль эта первой пришла в голову Конану.
— А зачем понадобилось устраивать ночное нападение? — спросил Пленси.
— Чтобы похитить меня и Эллис,
— Но зачем? — спросил барон.
— Чтобы отрезать боссонских лучников! Наши стрелки столь искусны, что могли всадить ему стрелу в глаз с безопасного расстояния. И когда люди Нунца появились в долине, Белахместрикс понял, что пора уносить ноги...
— И атаковал нас,— проворчал Гуго.— Кстати, Беспалый, как вам удалось перебраться через пропасть? Или ты тоже не чужд колдовства и умеешь летать по воздуху?
— Мнительный ты что-то стал, Пудолапый,— усмехнулся барон.— Должен тебя разочаровать: колдовство здесь ни при чем. Для этого понадобилось всего две веревки с грузилами на конце, чтобы захлестнуть за дерево на противоположном берегу ущелья: одна выше, другая ниже. Держась руками за первую, по второй можно перейти через пропасть, если, конечно, соблюдать осторожность и не торопиться.
— Не торопиться! Да нас чуть не сожрала эта бестия, и, если бы не белый волк, взявшийся невесть откуда, словно в сказке, так бы и случилось...
— Кстата, месьоры, о сказках,— подала тут голос молчавшая до сих пор Эллис,— хотите расскажу одну, весьма занятную?
Шариф нервно заерзал и положил руку на плечо дочери:
— Уже поздно, дорогая, все устали. Пора и на покой...
— Еще не все выпито и не все съедено,— перебил его Конан, с любопытством поглядывая на девушку,— почему не послушать занимательную историю?
— Волшебную историю,— улыбнулась Эллис,— и совершенно невероятную. Слушайте. Случилось так, что в одном городе на краю земли жила некая девица, весьма пригожая собой, но своенравная и непочтительная к родителям. Она любила разгуливать по лесам в сопровождении лишь одного слуги и, конечно, попала в переплет. И спас ее некий юноша, приглянувшийся ей не столько красотой лица, сколько смелостью и независимостью нрава. Но вот беда: отец девушки был против их брака и сделал так, что юноша сей надолго исчез в дальних горах.
И тогда наша девица, желая отомстить отцу, сбежала из дома. Долго ли, коротко ли, набрела она на тайное убежище одного колдуна. То был безобидный с виду старичок, более всего любивший попивать винцо, греясь на солнышке. Он выслушал и обласкал девушку, и научил ее разным забавным штукам...
— Кхм, кхм,— шариф многозначительно покашлял и погрозил Эллис пальцем.— Ты, кажется, забываешь, что у нас в гостях прославленные суровые воины, повидавшие всякого на своем веку. Зачем тешить их детскими выдумками?