Западня
Шрифт:
– И как я уже говорила, если вы хотите сделать какое-то заявление, мы ждем вас в любое время, – продолжает Брандт. – А о каком деле идет речь?
– Мне надо подумать.
– Ваш голос кажется мне знакомым, – вдруг говорит она. – Мы с вами раньше не встречались?
Я в панике. Прерываю соединение. И только теперь замечаю, что во время этого короткого разговора я успела вскочить и нервно расхаживала туда-сюда по кухне. Неприятно засосало под ложечкой. Я снова сажусь за стол, жду, пока успокоится пульс, допиваю остатки кофе. Он холодный и пресный.
Руководитель следствия оставил по себе более приятные воспоминания, а эту молодую
Нет.
Если я хочу привлечь этого человека к ответственности, то придется сделать это самой.
6
Бывает, смотришь в зеркало и саму себя не узнаешь. Стою в ванной и рассматриваю свое отражение. Давно такого не было. Конечно, я смотрюсь в зеркало утром и вечером, когда умываюсь и чищу зубы. Но – так, мимоходом. Сегодня – иначе.
День икс. Журналист, которого я пригласила к себе на интервью, скорее всего, уже едет в машине к моему дому. И с каждой минутой приближается к подъездной дорожке. Потом он выйдет из машины, пройдет несколько метров до входной двери – и позвонит. Я готова. Я изучила его. Я знаю, кого увижу, когда он сядет напротив меня. А кого увидит он? Вглядываюсь в себя. Вот это мои глаза, нос. Рот, щеки, уши и снова глаза. Эта внешность слегка удивляет меня: так вот, значит, как я выгляжу. Значит, это вот и есть я.
Когда зазвонил звонок, я вздрогнула. Но собираюсь, еще раз прокручиваю в голове свой план, расправляю плечи и иду открывать дверь. Сердце колотится так, что в доме дрожат стекла. Глубоко вдыхаю, выдыхаю, открываю дверь.
…Много лет монстр преследовал меня в кошмарах, и вот он стоит передо мной наяву. Протягивает руку. С трудом подавляю инстинктивное желание заорать, развернуться и убежать. Не дрожи, не бойся. Смотри ему прямо в глаза, говори громко и четко. Ты это устроила, ты к этому готовилась. И вот этот момент настал, и когда он настал, то все кажется каким-то ненастоящим. Пожимаю протянутую руку, улыбаюсь и говорю: «Прошу, входите». Не дрожу, не боюсь, смотрю ему прямо в глаза, говорю громко, четко и ясно. Потому что знаю: монстр мне здесь ничего не сможет сделать. Весь мир знает, что он здесь. Мое издательство, его редакция… И даже когда мы останемся вдвоем – он ничего мне не сможет сделать. Он ничего не будет делать. Он же не дурак. И все же… Мне стоит больших усилий повернуться к нему спиной и пойти в дом. Иду туда, где будет интервью. Я выбрала столовую. Это не был какой-то особенно обдуманный выбор, скорее – интуитивный. Столовая. Это Шарлотта, моя помощница. Подходит, берет у него пальто, хлопочет, суетится, болтает, предлагает напитки, излучает очарование – словом, делает все то, за что я ей плачу. Для нее это всего лишь обычная работа. Она понятия не имеет, что на самом деле происходит, но само ее присутствие успокаивает меня.
Пытаюсь вести себя естественно, не пялиться
Шарлотта приносит маленькие бутылочки с водой и стаканы. Я подхожу к столу, на котором лежит несколько экземпляров моего нового романа, в котором я описала убийство своей сестры. Мы оба, он и я, знаем, что это не художественный вымысел, а обвинительное заключение. Беру бутылочку, открываю, наливаю воды в стакан, руки ни капельки не трясутся.
Монстр выглядит абсолютно так же, как на экране телевизора. Его зовут Виктор Ленцен.
– Замечательный дом, – говорит господин Ленцен, подходя к окну.
Его взгляд устремлен на подъездную дорожку.
– Спасибо. Рада, что вам у меня нравится.
Злюсь на себя за это многословие, простого «спасибо» было бы вполне достаточно. Выдаю волнение. Не дрожать, не бояться, смотреть прямо в глаза, говорить громко и четко.
– И давно вы здесь живете?
– Около одиннадцати лет.
Сажусь за стол, на место, которое заранее выбрала для себя, там уже стоит чашка кофе. Это место должно обеспечить мне ощущение максимальной защищенности: за спиной стена, напротив – дверь. Чтобы сесть напротив меня, ему придется оказаться спиной к двери. Большинство людей это нервирует, и они не могут полностью сосредоточиться. Он спокойно принимает эту диспозицию. И никак не дает понять, что вообще обратил на это внимание. Достает из сумки, которую поставил на пол рядом со стулом, блокнот, карандаш и диктофон. Интересно, что у него там еще, в этой сумке.
Шарлотта вежливо удаляется. Мы с Виктором Ленценом сидим друг против друга, партия начинается.
Я знаю очень многое о Викторе Ленцене, за последние месяцы провела настоящее расследование. Он, конечно, журналист, но и мы тоже не лыком шиты.
– Позвольте вас кое о чем спросить, – начинает он.
– Но ведь именно для этого мы и встретились, – улыбаюсь я.
Виктору Ленцену 53 года.
– Один ноль в вашу пользу. Но этот вопрос не из официального списка к интервью.
Виктор Ленцен разведен, у него тринадцатилетняя дочь.
– Ну и?
– Мне вот что интересно. Как известно, вы живете очень замкнуто и последнее большое интервью давали больше десяти лет назад.
Виктор Ленцен изучал политику, историю и журналистику, проходил практику во франкфуртской газете. Потом переехал в Мюнхен, быстро шел по карьерной лестнице, дорос до заведующего редакцией мюнхенской газеты. Потом уехал за границу.
– Я постоянно даю интервью.
– За последние десять лет, если быть точным, вы дали четыре интервью: одно по телефону и три по электронной почте, если, конечно, меня правильно информировали.
Виктор Ленцен много лет работал корреспондентом за границей – Ближний Восток, Афганистан, Вашингтон, Лондон, азиатские страны.
– Вы хорошо подготовились.
– Некоторые считают, – продолжает он, – что вы вообще не существуете. Они думают, что автор бестселлеров Линда Конраде – это всего лишь чей-то псевдоним.