Западня

Малышева Анна Витальевна

— Почти две тысячи рублей. Отхватила в галерее «Шон», она оттуда не вылезает. Я как услышала про такое — чего только не передумала. Может, ей при виде вас юность вспомнилась? Тогда она и впрямь хотела покончить с собой. А он уехал в свой Куйбышев. Симпатичный был парень и улыбался, совсем как вы!

Его коробили эти комплименты, тем более что он вдруг почувствовал в них какую-то странную, подводную угрозу.

Уж не желает ли эта душистая болтушка обвинить его в смерти подруги? Дико, нелепо Да он и повода не давал, ему даже в голову не приходило воспринимать Ирину в

качестве женщины!

Татьяна, видно, сообразила, что зашла чересчур далеко в своей фамильярности, и довольно сухо закончила: т — Дайте свой телефон, я перезвоню.

Они обменялись телефонами. Когда Татьяна собралась уходить, он задержал ее еще на секунду и задал давно волновавший его вопрос. Татьяна покачала головой', когда услышала, о чем он спрашивает:

— Нет, конечно! Никакого пистолета у нее не было. Уж в этом я могу поклясться! Знаете, что меня очень удивило.

И, пугливо оглядываясь на ребят, она сообщила, что Ирина страдала повышенной возбудимостью, врачи прописывали ей всяческие успокоительные Но Ирина не всегда их принимала, предпочитала естественную усталость, чтобы заснуть. Так что у нее в аптечке скопились солидные запасы снотворного.

— Вы понимаете? — значительно произнесла Татьяна. — Почему она не предпочла таблетки, хотела бы я знать? Неужели легче застрелиться? Так ужасно… Всюду кровь… И вообще, Ира и оружие… Это как-то не вяжется.

Она ушла грустная. Михаил смотрел ей вслед и думал, что ничто так не выдает возраст женщины, как ее походка.

Татьяна, забыв о том, что нужно держаться в форме, шла разболтанно, тяжело ступая и ссутулив плечи. Было видно, что она в это время совсем не думает о том, чтобы казаться веселой, молодой и очаровательной.

— Извините, можно вас на минутку?

К нему подошла Наташа. Он заметил, что девушка почему-то смущается. Это быстро объяснилось, когда она заговорила — еле слышно, оглядываясь по сторонам, словно желая убедиться, что никто ее не слышит. Но остальные актеры были далеко.

— Я хотела с вами посоветоваться. Понимаете, на этой неделе со мной произошел странный случай… Ваша знакомая, эта девочка…

И она, запинаясь, рассказала, как странно повела себя Милена. Слушая ее, Михаил все больше убеждался — девочка ошиблась, сделала неверный выбор. Если бы она угадала точно, Наташа не решилась бы ему жаловаться на несправедливую обиду.

— Она говорила такие странные вещи, просто мороз по коже, — сказала Наташа. — А потом, вы не поверите…

Ударила меня. И довольно сильно. Я и хочу спросить — вы не знаете, почему она на меня разозлилась? Вы, кажется, с ней общаетесь…

— Странная история, — заметил Михаил, когда девушка умолкла. — Нет, не знаю, почему она так поступила. Я думаю, она просто расстроена смертью сестры, хочет найти виноватых…

— Убийцу еще не нашли?

— Нет. Насколько я знаю — нет.

Он пристально смотрел на девушку, но не замечал в ее лице и тени страха. Только разочарование — вполне естественное, ведь она ожидала, что Михаил сможет ей что-то объяснить. Он решился:

— Скажи, чья это была инициатива — навестить Ирину дома?

— Кажется, моя, — неуверенно ответила она. — Я уже и не помню.

— А кто первый предположил, что с ней что-то случилась?

Девушка даже испугалась, слегка отшатнулась от него:

— Почему вы спрашиваете? Мы все о ней беспокоились!

Михаил успокоил ее, объяснив, что никаких дурных мыслей на этот счет у него нет, просто он удивляется, как ребятам, в конце концов, удалось найти Ирину. Ведь адреса ни у кого не было? Наташа покачала головой:

— Да, мы и поехали почти наугад. Я кое-как вспомнила ее дом. А больше никто там не бывал. Нашли с трудом, так обрадовались, а там…

— Она вас никогда не приглашала домой?

— Нет. — Наташа все-таки нервничала, Михаил чувствовал, что его вопросы настораживают девушку. Но это тоже могло объясняться вполне естественно — после нелепых обвинений Милены девушка любой вопрос воспринимала как подозрение на свой счет. В конце концов она не выдержала и сказала, что ей пора домой. Это была явная ложь, поскольку актеры еще не расходились. Наташа тоже не ушла, а села в первом ряду, среди девчонок, игравших главные роли. Они переговаривались, и временами то одна, то другая поворачивала голову и поглядывала на Михаила.

Он чувствовал себя довольно неуютно. Он был здесь лишним, с ним никто не хотел общаться. Неужели придется уйти с пустыми руками? Михаил снова вспомнил уверенный тон Милены: «Это одна из актрис. Так сказала Оля».

«Одна из них? — Михаил украдкой рассматривал щебечущих девушек. — Невозможно поверить. Они все такие милые, такие беззаботные… И все-таки Ольга не могла солгать». Эта уверенность появилась у него давно. Ольга уходила в ночь, в неизвестность, она горячо поцеловала на прощанье сестру, будто знала, что больше им не придется увидеться. А может быть, она точно это знала? Предчувствовала, на что идет. Нет, в такую минуту она не могла лгать!

Да Ольга и не следила за собой, случайно обмолвилась, вряд ли понимая, что почти выдала своих тщательно скрываемых сообщников… Она знала, что ее ждет опасность, и все-таки пошла, потому что у нее оставалась слабая тень надежды.

Удержать своих сообщников от убийства.

«От двух убийств», — сказал себе Михаил. Его наполнила уверенность, какой он давно не чувствовал. Уверенность, которая всегда предшествовала удачному ходу.

Может быть, на первый взгляд, неэффектному ходу. Но ведь это бывало только самое начало победной комбинации. Делая этот незаметный ход, он уже знал, что в конце концов поставит противнику мат.

Ощущая на себе взгляды ребят, он поднялся на сцену и поднял руку, призывая к тишине. Мало-помалу все повернулись к нему. Михаил, стараясь говорить спокойно, начал:

— Скажите, вам в самом деле понравилась идея Татьяны? — Ему было неловко называть эту женщину без отчества, но полностью она так и не представилась. Получалось, что он фамильярничал с ребятами, как бы составлял заговор против директрисы. Ему никто толком не ответил.

— У меня тоже есть идея, как обставить ваш последний спектакль. Думаю, что Ирине Сергеевне эта мысль понравилась бы куда больше.