Запах крови
Шрифт:
Так, 1 января 1995 года он лично ходил к окруженным в Грозном солдатам, уговаривал их сдаться, уверяя, будто бы это приказ президента России. В виде доказательства «козел-провокатор» предъявлял свои документы, в которых действительно значилось: «Уполномоченный по правам человека при президенте Российской Федерации». Тех солдат, кто поверил Ковалеву, зверски замучили чеченцы. И потом на протяжении всей войны я много слышал о его художествах... В данный момент Сергей Адамович суетливо шнырял среди боевиков, умильно улыбался, потрясал пачкой каких-то бумаг. Очевидно, обещал поддержку со стороны определенных структур. Из-под пальтишка «правозащитника» торчал самый настоящий хвост с застрявшими в кисточке колючками репейника, а ноги заканчивались острыми раздвоенными копытцами.
– Попался, бесовское отродье! – удовлетворенно пробормотал я, поймал
– Надо было стрелять в оборотня серебряной пулей [12] ! Да где же ее взять! Уставом подобные расклады не предусмотрены! – в отчаянии закричал я и проснулся...
12
Согласно народным поверьям, оборотня можно убить только серебряной пулей. Другой металл на него не действует.
Сквозь неплотно зашторенные окна в комнату просачивались яркие лучи солнца. В кресле напротив кровати дремала Катя Скворцова. Симпатичное личико медсестры осунулось, под глазами залегли темные круги. «Бедная малышка! – с нежностью рассматривая девушку, подумал я. – Наверняка целую ночь возле меня просидела. Измучилась, поди! Нужно отправить Катю отдохнуть, иначе в доме станет одним больным больше!»
Приоткрылась дверь. В комнату на цыпочках вошел Кретов.
– Я пытался сам подменить девчонку, но она уперлась и не желала отходить от тебя ни на шаг! – встретившись со мной взглядом, извиняющимся шепотом произнес он. – Все про врачебный долг твердила. Не силком же тащить!
– Сколько времени? – тихо спросил я.
– Без пяти десять.
Потревоженная нашими голосами, Катя, вздрогнув, открыла глаза.
– Неужели я уснула? – виновато пролепетала медсестра. – Ой, как нехорошо! Степан Константинович велел...
– Перестань! – с улыбкой перебил я. – Пациент практически здоров, а вот тебе надо обязательно выспаться!
– А также подкрепиться и принять душ! – добавил Витька. – Завтрак в столовой на первом этаже. Ванная – по коридору налево.
– Вам на самом деле полегчало? – В голосе девушки сквозило неприкрытое сомнение.
– Честное слово! – Я и впрямь чувствовал себя неплохо.
– Ну... ладно, – нехотя согласилась Катя. – Только сначала уколы антибиотиков, прописанные Степаном Константиновичем. Приготовьтесь, пожалуйста.
Я послушно приспустил плавки и кряхтя перевернулся на живот...
Когда Катя, старательно исколов мою задницу, покушав и помывшись, улеглась наконец спать, Кретов предложил мне поесть. Невзирая на настойчивые Витькины увещевания, от еды я наотрез отказался (не было аппетита) и попросил лишь кофе со сливками да сигареты. Квадратный двухметрового роста амбал – вероятно, охранник Рептилии – проворно прикатил столик на колесиках с дымящимся кофейником, двумя чашками, сливками в фарфоровом кувшинчике, хрустальной пепельницей, зажигалкой и нераспечатанной пачкой «Мальборо».
– Ты не против моей компании? – осторожно поинтересовался Кретов.
– Конечно, нет! – усмехнулся я. – Брось комплексовать!
– Не могу! – помолчав секунд тридцать, глухо промолвил Витька. – Васька Голицын то и дело по ночам снится. Особенно последние три месяца!
Василием Голицыным звали солдата, погибшего под нашими же бомбами из-за ошибки, допущенной радистом Кретовым при передаче летчикам координат каравана моджахедов.
– Я уж заснуть теперь боюсь, – судорожно сглотнув, уныло сообщил Кретов. – Постоянно один и тот же сон повторяется: Васька в окровавленном обмундировании... стоит на склоне горы, возле свежей бомбовой воронки, да смотрит с укором... – Витькины глаза подозрительно заблестели, руки дрогнули, кофе расплескался на пол. Я притворился, будто бы ничего не замечаю, распечатал пачку «Мальборо», вынул сигарету и не спеша закурил. Кретов тем временем справился с собой, налил новую порцию кофе и отхлебнул маленький глоточек.
– Давно хотел поблагодарить тебя, Алексей! – сказал он.
– За что? – изумился я.
– Весной восемьдесят четвертого ты фактически пожалел меня, просто-напросто расквасил морду, хотя по идее должен был написать рапорт
– Ты перепутал координаты не по злому умыслу, а в спешке, по рассеянности, – глубоко затянувшись и выпустив изо рта облачко дыма, ответил я. – И под бомбежку угодил вместе с нами, и погибнуть мог так же, как Голицын... Чего с тебя, с дурня, было взять, кроме анализа? Я посчитал подобную меру наказания достаточно адекватной. Вот если бы ты духам продался – тогда другое дело! Пристрелил бы как собаку без всяких трибуналов!
– Понятно! – пробормотал Витька и вдруг порывисто протянул мне руку. – Спасибо, Леха! Век не забуду!
– Давай сменим тему, – пожав его ладонь, предложил я. – Скажи лучше, откуда у тебя столь тесные контакты со Степкой Демьяненко? Не с армии же! Оставшиеся до дембеля полгода ты, помнится, в другой роте дослуживал.
– Пять лет назад он шкуру мою латал, – грустно улыбнулся Рептилия. – Конкуренты мне в «Мерседес» бомбу с часовым механизмом подложили. Прямо под водительское сиденье. Наверняка, гады, действовали! Обычно я сам вожу машину, однако в тот раз, пережрав накануне, решил с утра пораньше конкретно пивом похмелиться... В общем, за руль сел один из моих парней. Беднягу в клочья разорвало! А я чудом остался жив и в бессознательном состоянии попал в больницу к Степану. Он лично меня прооперировал, восемнадцать осколков из тела извлек, в том числе два из сердца. Хирург экстракласса! За уши из могилы вытащил! Придя в сознание, я попросил у Степы прощения за Афганистан, но он, как и ты, отмахнулся: перестань, мол, дело старое. – Кретов задумчиво пожевал губами. – Все вы меня прощаете, только сам я себя простить не могу!!! – На Витькиных глазах вновь блеснули слезы, побелевшие пальцы машинально раздавили хрупкую кофейную чашку.
– Ну а дальше? – стремясь отвлечь бывшего сослуживца от тягостных воспоминаний, спросил я.
– Дальше стали регулярно встречаться, наведываться друг к другу в гости, вместе отмечать праздники: крестины, дни рождения, Новый год, Рождество... – Рептилия обмотал носовым платком порезанную осколками фарфора кровоточащую ладонь. – А в один прекрасный в кавычках день... – Глаза бандитского главаря зло сощурились, на скулах заиграли желваки. – В один, стало быть, распрекрасный майский день 1997 года заехал я на работу к Демьяненко, хотел пригласить его на шашлыки, а на нем, мягко говоря, лица нет! Вылитый утопленник недельной давности! Оказывается, Степину младшую сестренку Галю 1980 года рождения затащили в машину, избили и по очереди изнасиловали четверо чеченов, живших, между прочим, в соседнем с ней доме! Менты, суки, дело похерили. Видимо, за взятку. Обычное, блин, явление! Степа в трансе... «Не беспокойся, браток, – говорю. – Разберемся с козлами». – Рептилия щелкнул зажигалкой, прикуривая.
– Нигде от этих мразей житья нет! – воспользовавшись паузой, с ненавистью процедил я. – Выродки поганые! Все пакостят, к чему прикасаются!
– Точно! Гнусный народец! – согласился Кретов, тонкогубой недоброй усмешкой и неподвижными ледяными глазами сейчас действительно напоминающий огромную хищную рептилию. – Слушай дальше, дружище! Изначально я гуманизма ради решил не убивать черножопых, а просто отрезать им яйца, дабы впредь неповадно было, но... наведя о пассажирах [13] некоторые справки, выяснил, что они входят в крупную чеченскую банду, специализирующуюся на торговле наркотиками и похищениях людей с последующей переправкой пленников в Чечню. Тут, Леха, скажу честно, я озверел. На дух не выношу подобную нечисть [14] . Короче, мои пацаны изловили тварей, вывезли в лес, сняли с них штаны и посадили каждого на кол. В пасти дохлым ублюдкам засунули по пакетику с героином, а на шеи повесили таблички с одинаковыми надписями: «За что боролся, на то и напоролся».
13
В данном контексте – о намеченных жертвах.
14
Многие представители так называемой братвы, не связанной с торговлей наркотиками, действительно люто ненавидят наркодельцов и при случае с удовольствием их уничтожают (подробнее см. мою повесть «Кровососы» в сборнике с твердым переплетом под общим названием «Подельники»).