Запах смерти
Шрифт:
Первое, что он сделал, – пустил воду и смыл кровь со стен ванны. Второе – принес полиэтиленовые пакеты и нож, которым его мать разделывала мясо. Единственное, чего ему не хватало, – мух. Мухи – спутники Смерти. Тогда он включил лампу со световодами, какие обычно стоят в барах. Световоды вращались. По стенам, по потолку, по темной полировке мебели побежали разноцветные огоньки. Световые мухи. Они закружились в хороводе. Мухи. Теперь Жаждущий успокоился. Раз мухи с ним, ему все удастся. Лампа гудела – жужжание встревоженных насекомых.
Расчлененное мертвое тело.
Труднее всего было выворачивать кости из суставов, перерезая сухожилия. Но Жаждущий с успехом справился и с этой задачей. Разложить мясо по пакетам… В отдельный пакет были спрятаны вещи девушки. Жаждущий торопился, но едва успел закончить к утру.
Достав большую сумку, он сложил туда часть мяса. Вошло меньше половины. «Придется сделать две ходки», – решил он.
Похоронил он свою «возлюбленную» недалеко от дома. Закопал мясо на стройке в щебенку, приготовленную под заливку бетоном.
Он зря торопился. Родители приехали только в восемь вечера. К тому времени квартира, а особенно ванная, были убраны.
В понедельник в школу заходил участковый, расспрашивал о Вике, а после школы Жаждущий зашел на стройку. Он долго любовался бетонной могилой.
В тот же вечер, лежа в ванной в горячей воде – почти кипятке, Жаждущий вспоминал все детали происшедшего в субботу. Его член встал. Несколько плавных движений рукой, и Жаждущий кончил. Перед глазами его стояла картина: расчлененное окровавленное тело. Бесформенные куски плоти, увенчанные сосками – ее груди. Ванна, наполненнаякровью. Мельтешение разноцветных точек – световых мух. Он не вспоминал то, как трахался с девушкой. Он вспоминал, как кончал на ее истекающее кровью тело…
Так он стал Жаждущим. Он убивал.
Родители считали его прилежным мальчиком. Он почти на «отлично» закончил школу, поступил в медицинский институт. Больше всего он хотел работать в реанимации. Его привлекал процесс Смерти. Запах Смерти. Без него Жаждущий не смог бы жить.
Он убивал раз в два-три месяца. В основном это были случайные люди. И ни один из них не умер сразу. Пять-десять минут между первым ударом скальпеля и последним вздохом жертвы. Именно эти пять-десять минут Жаждущий жил настоящей жизнью. Полной грудью вдыхал он Запах Смерти.
Милиция? Да не боялся он их! Он всегда нападал на незнакомых людей, интуитивно выдергивая их из толп, снующих на улицах. Проще всего было с девушками. Знакомство-постель-смерть. Только тогда он получал удовлетворение. Запах и трепещущее под ним в агонии тело вызывали семяизвержение. Труднее всего было прятать тела, но через год он уже отлично знал географию строек города. Правда, случались и накладки. Один раз, заманив на стройку мальчишку, Жаждущий вынул член раньше, чем достал скальпель. Жертва вырвалась, сбежала, приняв Жаждущего за гомосексуалиста. Да, его искала милиция. Они даже нашли несколько расчлененных трупов, но Жаждущий считал себя художником, ни разу не повторял узор порезов и полагал, что милиция никогда не сможет его поймать, потому что не сумеет связать убийства и понять, что они дело рук одного человека, хотя всякий раз оружие убийства оставалось тем же самым.
А потом он встретил ее.
Была осень. Но не дождливая, пасмурная осень, а Осень Света. Листья красно-желтой аппликацией лежали на граните набережной, напротив Соловьевского садика. Именно там, у Академии художеств, он и встретил ее. Какой была она? Какая разница. Просто, увидев ее, Жаждущий сразу понял: «Это она!»
Он подошел к ней и познакомился. Ее звали прозаично – Светлана. Они долго говорили. О всяком говорили. Жаждущий был достаточно образован, отлично ориентировался в узком культурном слое, где, строя из себя эстетов, копошилась молодежь, получившая высшее образование. Цигун и Шри Ауробиндо, Феллини и Сокуров, Кортасар и Булгаков – все смешалось в едином калейдоскопе самодовольства и попыток изобразить понимание. Он был таким же, как все, и единственное, что отличало его, – познание Запаха. Девушка сразу почувствовала в Жаждущем нечто иное, выделяющее его из аморфного человеческого стада.
Павел заинтересовал ее. Она дала ему свой телефон и даже позволила проводить до дому. И он не убил ее. Не смог. Несколько отработанных приемов… и он снова ощутил бы Запах, но в этой девушке он почувствовал что-то особенное. Она осталась жить.
Через два дня он позвонил ей, и они снова встретились, прогулялись по путанице садиков и узких улочек, раскинувшихся вокруг Марсова поля. Прошлись мимо белокаменно-мертвых, еще не укрытых на зиму статуй Летнего сада. Они опять долго говорили ни о чем.
Они стали друзьями.
Долгими ночами, еще не сознавая, что влюблена, Светлана думала о Жаждущем, пытаясь определить для себя черту, выделяющую ее нового знакомого из общей массы. Глаза. Его взгляд. В нем скрывалась боль… или желание? Похоть? Нет, это не плотское желание. Что-то иное, ускользающее, что не в силах определить простым смертным, но что отличает палачей от обычных людей.
Через два месяца, когда бушующий ледяной ветер превратил город в царство Снежной королевы, Светлана пришла к нему в гости. Они сидели дома у Жаждущего, пили жасминовый чай, говорили о дзен-буддизме и джазе. Наступил вечер. Выключив верхний свет, Жаждущий пустил по комнате световых мух. Нет, он не хотел убивать свою гостью, но мухи, они были необходимы ему…
Желтый свет лампы делал кожу Светланы матовой.
– Еще налей!
Она протянула Жаждущему хрустальный бокал, и полутьма обратила ее пальцы в произведение искусства мастера восковых фигур. Ликер «Polar». Клюквенный рай. Вторая бутылка.
Булькая в утолщении горлышка, полилась тягучая, липкая жидкость. Словно кровь. Булькающая кровь в перерезанном горле бутылки. Алкоголь. Смачивая кончик языка в жгучем сиропе, Жаждущий впитывал алкоголь. Запах отошел на второй план.
Он любовался своей гостьей. За окном завывала вьюга. Пробиваясь сквозь белую тьму, натужно гудели машины. Но Жаждущий не слышал этого… Тихое гудение лампы. Световые мухи, скользящие по укутанным тенями стенам.
Как получилось, что они оказались рядом на диване? Жаждущий не знал. Может, на какое-то мгновение ему и захотелось отступить, сжать скальпель в ладони. Скальпель – единственный реальный кусочек металла в этом призрачном мире скользящих теней. Но нет. Мгновение… и желание прошло. Рука Светланы легла на его бедро.