Запах соли, крики птиц
Шрифт:
— Чертов стокгольмский гомосек, — пробормотал Уно себе под нос, но достаточно громко, чтобы это достигло ушей Фредрика.
Однако продюсер предпочел проигнорировать этот комментарий и встал позади своего стула, опершись руками о спинку.
— Я понимаю, что событие всколыхнуло много чувств. Мы, разумеется, глубоко скорбим о Барби… Лиллемур, мы со всей продюсерской командой, включая стокгольмское руководство, глубоко сожалеем о случившемся. — Он кашлянул и печально опустил взгляд. После некоторого неловкого молчания он вновь посмотрел на собравшихся. — Но как говорят в Америке, the show must go on. [28]
28
Шоу должно продолжаться (англ.).
С дальнего конца большого сверкающего стола послышалось всхлипывание.
— Бедная девочка. — Гунилла Челлин осторожно промокнула слезу салфеткой.
На мгновение у Фредрика сделался озабоченный вид. Потом он продолжил:
— Нельзя также не принимать во внимание реальное положение вещей. А реальность такова, что мы вложили в «Покажи мне Танум» значительные средства, которые, как мы надеемся, должны принести и нам, и вам существенные дивиденды. Нам в форме увеличения числа зрителей и доходов от рекламы, а вам в форме возрастания туристического потока и доходов от него. Очень простое уравнение.
Руководитель экономического отдела Эрик Булин приподнял руку, показывая, что у него есть вопрос, но поскольку Эрлинг опасался того, что вопрос может увести дискуссию в нежелательное русло, он суровым взглядом заставил молодого экономиста сидеть смирно.
— Но как это теперь сможет привлечь сюда туристов? Убийства ведь обычно приводят к некоторому… спаду туризма… — Бывший глава администрации Йорн Шустер смотрел на Фредрика Рена, нахмурив брови и явно ожидая получить ответ на свой вопрос.
Эрлинг почувствовал, как у него начинает повышаться давление, и сосчитал про себя до десяти. Вечно всем надо проявлять такое чертовски негативное отношение. Прямо бич какой-то сидеть здесь и притворяться, что прислушиваешься к этим… людям, которые и дня не выдержали бы в гуще событий той жизни, к которой он привык за годы руководства компанией. С ледяным спокойствием он обратился к Йорну.
— Должен признаться, твоя позиция, Йорн, меня невероятно разочаровывает. Уж в чью способность видеть большие перспективы я действительно верил, так это в твою. Человеку с твоим опытом не следовало бы цепляться к деталям. Мы должны содействовать благу края, а не тормозить любое движение вперед, будто сборище унылых бюрократов.
Он видел, как укор, прикрытый лестью, зажег робкую искру в глазах бывшего главы администрации. Йорну больше всего хотелось по-прежнему представать властным человеком, как будто он добровольно оставил свой пост, чтобы выступать своего рода ментором по отношению к новичку. Йорн с Эрлингом оба знали, что это не так, но Эрлинг был готов поддерживать эту игру, если ему не станут мешать добиваться желаемого эффекта. Вопрос заключался в том, готов ли Йорн проявить такую же сговорчивость.
Эрлинг терпеливо ждал. В комнате повисла гнетущая тишина, все с напряжением смотрели на Йорна, чтобы увидеть его реакцию. Когда тот после продолжительной паузы обратился к собеседнику с отеческой улыбкой, его густая белая борода подрагивала.
— Разумеется, ты прав, Эрлинг. Я сам в годы руководства городом проводил в жизнь большие идеи, невзирая на скептиков и разные детали.
Он с удовлетворением кивнул и окинул собравшихся взглядом. Остальные пребывали в растерянности и тщетно пытались сообразить, какие большие идеи Йорн имеет в виду.
Но Эрлинг одобрительно кивнул: старый лис принял правильное решение. Он знает, на какую лошадь надо ставить. Получив поддержку, Эрлинг наконец ответил на вопрос.
— Что касается туризма, то сейчас мы оказались в уникальной ситуации, когда название нашего городка крупными буквами печатается в каждой газете страны. Конечно, это связано с трагедией, но факт остается фактом — название городка теперь вбито в сознание почти каждого шведа. Мы можем извлечь из этого пользу. Вне всяких сомнений. Я даже собирался предложить подключить какую-нибудь пиар-фирму, которая помогла бы нам определиться с тем, как лучше использовать интерес СМИ.
Эрик Булин забормотал что-то о бюджете, но Эрлинг отмахнулся от него, как от назойливой мухи.
— Сейчас разговор не об этом, Эрик. То, что я упомянул, всего лишь детали. Сейчас нам надо мыслить масштабно, остальное приложится. — Он обратился к Фредрику Рену, который не без удовольствия следил за обменом репликами. — «Покажи мне Танум» будет продолжаться при нашей полной поддержке. — Эрлинг повернулся к прочим и пристально посмотрел на каждого.
— Разумеется, — пропищала Гунилла Челлин, обратив к нему восхищенный взгляд.
— Ну и черт с ним, пусть это дерьмо продолжается, — сердито буркнул Уно Брурссон. — Хуже, чем есть, уже не будет.
— Да, — произнес Эрик Булин кратко, но с намеком на миллион повисших в воздухе вопросов.
— Отлично, отлично, — констатировал Йорн Шустер, взявшись за бороду. — Приятно слышать, что все видят the big picture [29] в точности как мы с Эрлингом.
И он широко улыбнулся Эрлингу, который выдавил из себя ответную улыбку. Старик сам не знает, о чем говорит, подумал он, но лишь еще шире растянул губы. Все прошло куда легче, чем ожидалось. Черт, до чего же он ловок!
29
Перспективы (англ.).
— Рыба или мясо?
— Нечто среднее, — со смехом ответила Анна.
— Прекрати, — сказала Эрика и показала сестре язык.
Они сидели на террасе, завернувшись в пледы, и пили кофе. На коленях у Эрики лежали варианты меню из гранд-отеля, и она чувствовала, как у нее увлажнилось во рту. Строгая диета последних недель усилила действие ее вкусовых луковиц и разожгла чувство голода, и ей показалось, что у нее скоро действительно потекут слюни.
— А что ты скажешь, например, об этом? — Она стала читать Анне вслух: — Раковые шейки на листьях салата, приправленные лаймовым уксусом, — на закуску, палтус с базиликовым ризотто и обжаренной в меду морковью — на горячее, а потом чизкейк в малиновом соусе — на десерт?
— Господи, как вкусно! — воскликнула Анна, которой вроде бы тоже пришлось сглотнуть слюнки. — Особенно великолепно звучит палтус! — Она отпила кофе, поплотнее замоталась в плед и посмотрела на простиравшееся перед ними море.
Эрика не переставала удивляться тому, как сильно изменилась за последнее время сестра. Она взглянула на профиль Анны и увидела на ее лице такое спокойствие, какого просто не могла припомнить. Она всегда волновалась за Анну. Приятно, что теперь можно немного расслабиться.