Запах страха. Коллекция ужаса
Шрифт:
В конце концов троица собрала так много свежих трупов для заполнения своих опустевших могил, что им пришлось угнать пикап, чтобы отвезти их на Холлимаунт. Скоро все их жертвы вернутся, и снова могло начаться веселье.
Никто из них не имел четкого представления о том, чем они должны заниматься. Все их поступки были вызваны скорее глубокой внутренней потребностью или неосознанным стремлением ощущать жар жизни, чтобы не вернуться к холоду смерти. И еще идеей обновить их могилы свежими телами. Билли всегда был скорее хитрым, чем умным. Глупые собаки
Больше всего Билли обрадовало то, что, закончив «биллить» Биллингс, он почувствовал, что остается на взводе. Видно, смерть получше «виагры» будет. Член у него стоял всю ночь. И поскольку до утра еще было далеко, он начал поиск других девок, которых можно «отбиллить».
Солнце встало. Солнце село. Билли, думая об этом ритме, придумал рифму: «Черви делают свое дело». Гребаные черви. Как насчет «Черви жрут твое тело»? Когда Билли лежал в могиле, его внутренности превратились в гигантский шведский стол для этих тварей, и он прочувствовал каждый укус. Теперь добрые вертикально стоящие жители Трипл-Пайнс ему за это заплатят, заплатят, заплатят.
День и ночь смешались, уступили место новым суткам, а в Трипл-Пайнс продолжали происходить невероятные события.
Над столовой «По-домашнему» розовый неоновый знак мигал словом «съесть» точно так же, как до того, как город начал перерождаться.
Помощник шерифа Ли Бичер (покойный) и Реанна (тоже покойная), как обычно, пришли на обед. На следующий день к ним присоединились шериф Дики (недавно скончавшийся) и новый помощник шерифа Джеймс Трейнор (в том же состоянии).
Ванесса Биллингс стала главной телкой Билла, так что теперь с новой девкой Вэнса и фраером Донны можно было собрать новую банду. Еще несколько дней, и они начнут бить окна и жечь дома.
А в баре у Каллахана Краньотти продолжал вербовать свежее мясо для бригады гробокопателей по мере того, как из нее выпадали изначальные участники. Мигель Айала продержался три дня, а потом сказал, что нашел работу получше. Большой Бойд Купер задержался, потому что в душе был рационалистом, не расположенным к суеверным страхам или к чему-либо подобному, что могло бы помешать выполнить работу. Джеки Тайнан, похоже, заболел.
Джо собрал вещи и умчался на своем «Харли Дэвидсон панхэд» из города, так и не позвонив Дугу или кому-либо еще.
В доме Гаджеллов каждый день повторялся один и тот же ритуал: утром Конрой Гаджелл стегал кнутом голый зад своей вероломной супруги, а вечером Эллен Гаджелл убивала мужа, снова и снова, изо дня в день. Кровь, пропитывавшая внутренние стены их дома, не была эктоплазмой. Она продолжала собираться слой за слоем, пока дни сменяли друг друга.
Посреди ночи Дуг почувствовал себя скверно и совершил ошибку: измерил градусником температуру.
Восемьдесят семь и пять. [38]
— Да, тебе будет немного холодно, — сказала из-за спины Мишель. — Неприятно. Наверное,
— Нет, я… — Дуг запнулся. — Меня как будто выжали. Слабость какая-то.
— Когда мы занимались сексом, мне так не казалось.
— Прекрати! — Он резко повернулся. Дуг совершенно не хотел с ней ссориться. — Это серьезно. Что, если температура и дальше будет снижаться? Еще четыре-пять градусов, и я околею, как мороженая рыба. Черт, что происходит, Мишель? О чем ты мне не рассказала?
38
Примерно 30,8 °C.
— Я не знаю, — ответила она, и в глазах у нее заблестели слезы. — Не уверена. Никто мне как-то не выдавал «Пособия для оживающих». Я боюсь, что если сделаю следующее, что должна сделать… Боюсь, я тебя потеряю.
Панический страх сжал его сердце.
— Что ты должна сделать?
— Я не хотела об этом говорить. Боялась начать разговор. Может, мне все это слишком нравится… То, что происходит между нами сейчас, в этом пузыре времени.
Он обнял ее. Она хотела отстраниться, но уступила ему.
— Просто… Расскажи. Расскажи, что бы это ни было. И мы вместе решим, как с этим быть.
— Это касается Рашель.
Дуг кивнул, к этому он был готов.
— Ты скучала по ней, я знаю. Но мы ничего не можем сделать. Мы не сможем объяснить ей, что происходит.
— Я хочу ее вернуть. — Голова Мишель поникла. Слезы покатились по щекам.
— Знаю, милая, знаю… Я тоже по ней скучаю. Я хотел, чтобы вы с ней перебрались ко мне. Отсюда мы могли бы уехать куда угодно, лишь бы подальше от этого гиблого места. Ведь никто из нас не любит этот город. Я решил, что со временем…
Она резко села на кровати, сложив руки на голых коленях.
— Я мечтала об этом. Все эти часы, дни. Чтобы все пошло иначе, и мы были бы вместе, и все вместе уехали бы. Было бы прекрасно, если бы ты был просто средством для достижения этой цели, ну, знаешь, просто очередным мужчиной, которым можно манипулировать. Было бы прекрасно, если бы мне было на тебя наплевать. Прекрасно, если бы я тебя не любила…
— Мне пришлось объяснить Рашель, что ты умерла. Тут уже ничего нельзя изменить. Но ты посмотри на это с такой стороны: Рашель с твоей матерью, а она показалась мне милой, доброй женщиной.
Когда она подняла на него взгляд, ее глаза горели.
— Ты ничего не знаешь, — отчеканила она ледяным голосом. — Милая, добрая бабушка Фарриер? Да она долбаная садистка! Сейчас она, наверное, уже какую-нибудь порнуху с Рашель снимает.
— Что? — разинул рот Дуг.
— Она — кусок дерьма, больной на всю голову. Она с самого начала хотела забрать у меня Рашель. Я из дому сбежала при первом же случае, а когда родила Рашель, дала себе слово, что эта сука никогда не получит мою дочь. А ты просто… отдал ее ей.