Записки городского хирурга
Шрифт:
Профессора Императорского института М.И. Афанасьев, Н.В. Склифосовский, Г.Ф. Тилинг, Д.О. Отт, Н.Д. Монастырский, О.О. Мочутковский, А.К. Лимберг, Д.Л. Романовский, Н.А. Михайлов, Г.В. Хлопин и многие другие представлены на этих полотнах. Многие портреты написаны с натуры.
В комнате, где мы расположились, стоял хорошо сохранившийся дубовый стол, покрытый зеленым сукном. Кажется, он сохранился еще с дореволюционных времен. Повсюду нас сопровождало ощущение старины. Мы как будто вживую прикоснулись к истории. Такое чувство, по крайней мере у меня, возникает всякий
Нас провели по коридорам, которыми когда-то ходили многие известные люди. Мы поднялись в операционную, где работали Монастырский, Склифосовский, Опель, Федоров, Петров и другие. Конечно же, все внутри было отделано по последнему слову науки и техники: всюду блестящий кафель, яркий свет, ультрасовременное оборудование. Но стены! Они помнят многих и многое. Если бы они умели говорить! В этих стенах зарождалась наша современная хирургия. Отсюда шагнула по всей стране новая наука – исцеление через операцию.
Надо оговориться и пояснить, что семимильными шагами хирургия стала шагать только с конца 19 века из Петербурга, тогдашней столицы Российской империи. И то благодаря титаническим усилиям таких выдающихся хирургов, как Пирогов, Иноземцев, Троянов, Подрез и другие.
Можно смело утверждать, что мы в тот момент находились в самом центре символа российской хирургии.
Народ прибыл на учебу из самых разных регионов: от Иркутской области до Калининграда, Мурманска и местных, питерских, вроде меня. Я дольше всех поддерживал знакомство с доктором из Чечни.
На первом занятии мы как сели рядом, так вместе месяц и общались. Ахмед Адаев на пару лет младше меня. Прилетел он из Грозного, где работает врачом-хирургом. Удивительный человек! О нем книги надо писать, а он проявил себя очень скромный парнем. Пришлось с трудом из него слова вытягивать. Если что касается медицины, то разговор носил обоюдный характер. Когда речь заходила про войну, то Ахмед умолкал и разговорить его было делом не простым.
Оказывается, Ахмет всю первую Чеченскую войну провел в Грозном. И всю вторую войну, тот период, когда Чеченская Республика объявила независимость, тоже находился в разрушенном городе.
Еще до начала боевых действий в 1994 году Ахмед окончил медицинский институт во Владикавказе. И сразу же отправился домой, в Грозный, проходить интернатуру. Тут в дом пришла война. Многие уехали из Чечни, кто куда, лишь бы от боевых действий подальше. Ахмед остался в родном городе, в больнице, и продолжил работать хирургом, оказывая помощь раненым людям, не разбирая, кто и за какую сторону воюет.
Вокруг стреляют, бомбят, взрывают, смерть ходит рядом, а они, грозненские хирурги, продолжают оперировать, спасая людей, не спрашивая национальностей. Зачастую доводилось оперировать и под местной анестезией, и под проводниковой, и без нее. Не хватало элементарных вещей. Но они не убежали, не бросили в трудную минуту свой пост, остались Врачами с большой буквы, верными клятве Гиппократа.
Вот это люди! Мы мало что про них знаем. Они свой повседневный труд не считают за подвиг. «Зачем мне куда-то ехать, – говорит Ахмед, – кто людям станет помогать?» Вот где живут и работают самые настоящие поливалентные хирурги, которые разбираются во всех разделах хирургии, и даже больше. Так, помимо операций разной категории сложности им еще и самим приходилось давать наркоз. Да еще после больных и раненых выхаживать, потому что анестезиологов почти не осталось. Все делали сами! Им, конечно, не позавидуешь. Мы в своей группе с восхищением смотрели на доктора Адаева.
Как-то нам читал лекцию о повреждении органов грудной клетки полковник медицинской службы в отставке, убеленный сединами пожилой врач, прошедший и Афганистан и Чечню. Запомнилось, как он с печалью в глазах рассказывал о том, как в начале 1995 года ему доводилось оперировать наших и не только наших раненых бойцов. Он – врач, давал клятву Гиппократа, потому оказывал помощь всем, кого доставляли с поля боя, не спрашивая национальность.
Полковник поведал нам, что там, в Грозном, ему пришлось хуже, чем в Афганистане, что те полгода чеченской командировки оставили глубокий след в его душе. И он покидал Чеченскую Республику с тяжелым сердцем.
Я тогда на лекции подумал: ведь и Ахмед и полковник в одно и то же время находились тогда в Грозном. Какие-то считанные километры отделяли их друг от друга. Но один находился в Ханкале, под прикрытием бронетехники, а у другого даже крыши над головой нормальной не было: оперировали в подвале. Любой отморозок мог зайти в операционную и одной автоматной очередью или брошенной гранатой прекратить все. Охраны как таковой не было.
Одного бесперебойно снабжали и медикаментами, и инструментарием, эвакуировали в глубокий тыл тяжелораненых. У другого в руках только мастерство хирурга да то, что удается найти в разбитой больнице и аптеках, плюс принесенное добрыми людьми. Раненых любой сложности эвакуировать было просто некуда.
Полковник вспоминает полгода, проведенные в Чечне, как страшный сон и благодарит судьбу, что остался живой и здоровый. А Ахмед уже 15 лет ТАК живет.
«Ахмед, – задаю я вопрос новому знакомому, – как вы жили, когда Ичкерия образовалась и престали от России зависеть?» – «А никак, – отвечает. – Как земские врачи работали. Больных-то меньше не стало. Зарплату не платили, на работу каждый день выходили, но денег не видели. Новая власть не особо врачей жаловала». И в тот момент никуда не уехал. Остался, чтобы разделить со своей республикой ее страдания.
И во вторую Чеченскую кампанию не уехал, там же работал всю войну. У Ахмеда одна запись в трудовой книжке: о принятии на работу в грозненскую больницу на должность врача-хирурга. В других местах работать не пробовал.
Сейчас жизнь в Чечне налаживается, больше оперируют заболевания, чем ранения, но и они еще нет-нет да и попадаются. Руководство республики печется о своих докторах, посылает их на учебу в Москву и в Питер. И они стараются оправдать оказанное доверие. Могу с уверенностью констатировать, что Ахмед не пропустил ни одного занятия. Чего не скажешь о других курсантах.