Записки грибника

Федосов Алексей Анатольевич

— А что тут думать, капсюль нужен.

— А это что такое?

— Берем азотную кислоту, десять частей, спирта десять и одну ртути и делаем её гремучей.

— Кого?

— Ртуть, она от удара тогда взрываться будет…

— Вот теперь берем то что получилось и смешиваем с порохом, только он тоже особенный нужен…

— Это зачем.

— У тебя пищаль взорвалась от чего?

— как от чего, пороху много забил, вот и разорвало. Хорошо ещё жив остался

— Нет, я думаю у тебя другое произошло, просто весь заряд сразу детонировал, а не сгорел как положено.

—

Возьми ваш порох сложи в кучку и подожги, и ты увидишь, что он горит, быстро, но всё таки горит, а вот если он вспыхнет мгновенно… — Я замолчал, пытаясь подобрать слова чтоб подоходчивее объяснить явление детонации, — Ну где-то так, не сгорел, а взорвался.

— Дерьмовое зелье, друг мой. Вот так.

— Не понял я тебя, ну да бог с тобой, это ты у нас такой сведущий, я, что простой стрелец, а ты человек ученый, вона за границей у свеев был. Это ты у них такое видел?

— Не это один англичанин придумал, ему на охоте ухо и щеку обожгло, вот он и стал думать — как сделать так чтоб этого больше не было. А с чего ты взял, что я от шведов пришел? Я такого тебе не говорил.

— А откель тогда путь то держишь? Оттудова, — Он мотнул головой в сторону закопченной стены, — Оттудова к нам только свеи и приходят, аглицы с Архангельска, ну фряги ещё с ними бывают ну и другие немцы. Так откуда путь держишь?

— Немцы, и с этого пути ходят.

Он посмотрел мне в глаза, усмехнулся, — Да хрен с тобой, врешь ты складно, а скажи, сделать сможешь? Или только губами шлепать умеешь, — протянув руку, не глядя, взял кружку и стал мелкими глотками пить вино. Поставив обратно, рукавом вытер губы, скривился от боли.

— Так что молчишь? Или ты беглый? Сотворил что, и в бега ушел? Почто тогда в Москву идешь?

— Степан, у тебя вопросов больше чем есть ответов на них. Да и не всё могу тебе сказать.

Я не беглый, это раз, два я из далека иду долго жил там, почитай всю жизнь прожил вот решил на старости лет на родину посмотреть. Меня в детстве оттуда вывезли, я мальчонкой был маленьким. Ну, веришь мне или как?

— Чудно ты говоришь, вроде по-нашему, а слова… непонятные, Федор.

— Не обращай внимания, там все так по дурному говорят. Помочь тебе смогу, только… — Я замолчал, испытующе на него посмотрел, — денег много надо будет.

— Сколько? — В его глазах начал разгораться азарт. Знакомый по прошлой жизни, когда так начинались светится глаза моей жены, надо было прятаться куда подальше. Могло взрывной волной снести на фиг.

— Сколько? Много. Нужна медь, олово, селитра, сера, уголь, ртуть, кислота азотная, спирт…

— А что такое спирт?

— Хлебное вино дважды перегнать, через уголь очистить…

— А что такое…

— Сколько стоит пуд пороха?

— Смотря какой, ежели взять для пищалей…

— Хорошо, — Я поднял руку перед собой, — Пример не удачный. Сколько стоит пуд хлеба?

— Четыре гривенных.

Я почесал затылок, — Рублей от двух до пяти, думаю, надо будет.

— Да ты что. За такие деньги пушку отлить можно. Корова рубль стоит, а ты на этот, как его, пистон такие деньжищи хочешь.

— Ты спросил, я ответил. Если сделать десяток, то полтины хватит. Вот ты в бою сколько раз стреляешь?

— Бывает что и десяток раз, а вот под Клином, порох, что с собой был, закончился, пришлось, пищаль бросать да бердышом отбиваться. Много наших тогда ляхи посекли, каждый третий там остался.

— Это когда было?

— Три года назад, а…

— Да, не знаю, я ещё только сюда шел, и не слышал про это. А того десятка тебя и на пять минут не хватит. Ну, расстреляешь и что? Опять своей железякой махать будешь? Смотри, можешь в следующий раз и голову сложишь, а всё из-за того что лишние пять рублей пожалел. Чем больше их у тебя будет, тем больше шансов, что жив останешься. А ведь можно стрелять ещё быстрей. Только дорого это, для тебя дорого. Это надо купца, какого искать, чтоб денег дал.

— А зачем купца? Приди к нам в стрелецкий приказ и обскажи как мне…

— И закончи свои дни на дыбе? Да кто мне поверит? Вот если я приду, с уже готовым ружьем и покажу, что оно может. Вот тогда и говорить со мной будут. Ты же мне до сих пор не веришь. — Облокотился на подставленные руки, и ласково посмотрел на Степана.

Он поперхнулся, во всяком случае, сделал вид, глаза бегали, он старался не смотреть в мою сторону.

— Степа. Я тебе могу рассказать всё. Но ты не сможешь сделать ничего, совсем. Тебе башку просто оторвет и всё. Так что не думай, что удастся меня в тайный приказ сдать, а самому деньгу заработать. Пойми, это тяжелая опасная работа. Ежели удастся то можно заработать кучу денег, или голову сложить. Без меня точно. Так что тебе решать. Я сейчас встану и спать пойду, а ты подумай. Надумаешь, завтра с утра и скажешь.

Надумаешь сдать меня, так у меня сердце слабое сдохну, но перед смертью про тебя расскажу, так что вместе на дыбе умирать будем. Думай'

— Извини, не со зла те слова сказаны были. Так что решил? Или будешь мне тут глазки строить в молчанку играть. Я вот сейчас доем да пойду дальше, а ты здесь останешься, — Он перебил меня. Заговорив глухим голосом.

— Пустое, на мою обиду, ты меня тоже извини, что зазря на тебя напраслину понес. Смекалистый, ты, ведаешь много, я полночи над твоими словами думал… Хочется мне твою задумку попробовать. Претерпели мы в сиденье Псковское, вот и мерещиться всякое. Макар вон во всем видит происки Диавола, а я так дела божьи. Ведь не сгинул там, а мог, меня так пару раз точно должны были вперед ногами со стены вынести, да давеча, когда в овраге пищаль пристреливал… Не морду бы обожгло, пришибить должно было, хранит меня ангел хранитель для дела верного… Он говорил это все, с какой-то горячностью, словно пытался высказать, что накипело, одним махом.

— Погодь. Не тарахти, тарахтела, Одним словом скажи, идешь со мной?

— Да.

— Тогда есть несколько вопросов, где взять деньги? И где можно нам пристроиться, чтоб всё задуманное делать?

— А ты, куда хочешь идти?

— В Москву, есть у тебя там знакомые?

Он улыбнулся широкой улыбкой, — Так я сам оттуда, лавка у меня в мясном ряду в Завражье, жены отец, держит.

— Твоя?

— Ну, почти, половинная доля и треть, Анькино приданное.