Записки летчика-испытателя
Шрифт:
Фигура получилась на редкость удачной, хорошо принималась публикой и судьями, а выполнялась же достаточно просто: на определенной скорости в полете на спине или на боку ручка управления энергично отклонялась от себя и в сторону — по диагонали — и полностью отклонялась педаль в противоположную сторону. Самолет резко тормозился одновременно с вращением на отрицательных углах атаки, за счет скорости по инерции кувыркался через нос: как только капот самолета подходил к горизонту, рули отклонялись на вывод, и самолет выходил в нормальный горизонтальный полет, причем точно по направлению. Мы все быстро освоили "находку" Пискунова, и "абракадабра" стала
Владимир Пискунов был очень сильным пилотажником, со своим летным почерком. Красивый, сильный человек, он и пилотировал красиво и мощно. Об его отношении к делу, его любви к пилотажу можно судить по такому факту.
На последних перед чемпионатом сборах в Тушино я как-то обратил внимание, что он после полета выглядит неважно, морщится, лицо бледное, в испарине. На вопрос, что с ним, он ответил, что все в порядке, но после окончания полетов отвел меня в сторону, расстегнул комбинезон, и я увидел несколько здоровенных чирьев, нашедших себе место как раз там, где привязные ремни давят на тело.
Формально да и по делу он не имел права летать в таком состоянии, но желание хорошо подготовиться, не отстать от товарищей и попасть в команду помогло ему преодолеть боль.
— К тому же, — сказал Володя, — я эти чирьяки выдавливаю перегрузочкой. Дам ручку от себя чуть посильнее, вот его и прижмет ремнем, проклятого. Уже несколько штук так выдавил!
Мне оставалось только не упасть в обморок, представив себе эту "процедуру"…
Пискунов отлично выступал на чемпионатах страны и мира, много лет был в основном составе сборной Союза, стал заслуженным мастером спорта. После моего ухода из сборной я встречал его редко, слышал, что однажды во время пилотажа у него то ли раскрылся замок привязных ремней, толи сами ремни не выдержали, и он сильно ударился головой о фонарь кабины, повредив шею. Летал ли он после того случая, не знаю, но, по слухам, особо тяжелых последствий для его здоровья это происшествие, к счастью, не имело.
Я часто с удовольствием вспоминаю то время и хорошо помню тот вечер в Ессентуках, когда Владимир Пискунов впервые выполнил "абракадабру".
Расскажу еще об одном интересном человеке, бывшем в нашей команде — Анатолии Балуеве. Мастер спорта из Перми, фанатично влюбленный в авиацию, он тоже был в числе кандидатов в сборную и вместе со всеми тренировался в Ессентуках. Но дело у него что-то "не пошло", и его перевели в авиатехники, по его основной специальности, а потом включили в состав команды уже в новом качестве. Так он побывал в Будапеште.
Не летать Анатолий не мог, и когда через год он приехал в Жуковский, чтобы устроиться на работу в авиаспортклуб при Летно-исследовательском институте (ЛИИ), я узнал, что он как бы испытывает самодельные самолеты: узнает, где какой самолет построен, приезжает туда и предлагает свои услуги для облета данного летательного аппарата, в чем ему, как мастеру спорта, охотно идут навстречу.
Так, он сообщил мне, что недавно слетал в Ленинграде на самолетике под названием, кажется, "Комсомолец". По его рассказу я понял, что сей аппарат был совершенно неустойчив в путевом отношении, и подивился, как это Татя умудряется не сломать себе шею на такой технике…
Через несколько лет я узнал удивительную историю: что некий Балуев с товарищем восстановил списанный и заброшенный на свалку какой-то легкий самолет и летает на нем по Руси, читает в деревнях лекции о любимой им авиации. Корысти от этого он не имел никакой, трудился
Некоторое время те, которым положено все обо всем знать, ничего об этих полетах не ведали, потом всполошились: "Кто, зачем, по какому праву?"
Нарушителя поймали и решили примерно наказать, а за что — придумать не могут: ничего не украл, самолет восстановил со свалки, корыстных мотивов не просматривается, наоборот, одна польза от просветительской деятельности… Все-таки зацепку нашли, и могли быть у Балуева крупные неприятности, но, говорят, об этой истории узнал О.К. Антонов и не дал энтузиаста авиации в обиду.
Может быть, я не совсем точно излагаю происшедшее, с Анатолием мне увидеться больше не пришлось, но несколько человек рассказывали мне об этом событии одно и то же.
Заканчивались тренировки, пора было лететь в Будапешт, и вдруг нам запретили полеты на Як-18П: в Государственном Краснознаменном научно-исследовательском институте ВВС (ГК НИИ) этот самолет разрушился в воздухе, военный летчик-испытатель погиб. Нам предложили продолжать подготовку на Z-326 "Акробат", отличной машине, но после полугодовой тренировки на "Яке" пересаживаться на другой самолет было бессмысленно, и мы, естественно, отказались. Немного поразмышляв, начальство разрешило продолжать тренировки, как было запланировано.
При хорошем качестве выполнения фигур пилотажа Як-18П, по сравнению с "Тренером" более внушительный самолет, неплохо "смотрелся" в воздухе, но уж слишком ровно и мирно рокотал его мотор, не нагоняя на зрителей страху, как "Тренер", чей мотор с винтом фиксированного шага выл на всю округу.
Кому-то пришла в голову идея исправить сей "недостаток", привязав под килем Яка связку пустых гильз от сигнальных ракет, вроде свирели — авось, будет звуковой эффект, как у немецких пикировщиков… Растрепало в первом же полете этот "музыкальный инструмент", ожидаемого воя мы так и не услышали. Чтобы несколько увеличить тягу, на одном самолете нам заменили обычный деревянный винт на экспериментальный, пластмассовый, что немного улучшило летные характеристики самолета, но благоразумно решили не рисковать и на остальных машинах оставили прежний винт.
Опасения оказались не напрасными: ровно через год, в июне 1963 г., именно на этом самолете одна лопасть винта отлетела, из-за дикой тряски отвалился через мгновение и двигатель. Летчик выбрался из кабины, выдернул вытяжное кольцо парашюта, но высоты для его раскрытия не хватило. Так на аэродроме в Тушино погиб Борис Чернов, веселый, энергичный парень, превосходный летчик, абсолютный чемпион 1961 г.
Подготовка закончилась, определился окончательный состав команды: Васенко, Воловень, Козырев, Лойчиков, Овсянкин, Орлов, Пискунов, Почернин. Кто будет в основном составе, кто запасным — должно было определиться уже в Венгрии.
Выдали нам красивые шерстяные тренировочные костюмы — "олимпийские" — мечту околоспортивных пижонов тех лет, какие-то легкомысленные, чуть ли не просвечивающие насквозь, желтенькие брючки и курточки, а также свидетельства пилотов ФАИ, в которых на шести языках предписывалось всем мыслимым властям той страны, куда забросит данного пилота судьба, "оказывать помощь и содействие предъявителю настоящего удостоверения".
Насчет других стран не знаю, а вот в нашей в кинотеатр вблизи ЦАК нас иногда пускали, даже при отсутствии билетов в кассе, а некоторые предприимчивые товарищи умудрялись, по слухам, приобрести что-нибудь дефицитное по этому удостоверению…