Записки мертвой души
Шрифт:
взамен, вторые сильно заблуждаются на свой счёт и не обращают внимания
на требования первых. Мало кто может преодолеть все эти, на самом деле,
бытовые трудности. Поэтому-то и нет любви почти ни у кого, а лишь её
подобие, мираж. Часто людей держит вместе привычка. Ему удобно, ей
удобно, а может и дети есть. Как итог, жизнь людская напоминает театр
абсурда. Смотреть на это интересно, а вот участвовать бы не хотелось.
Мои философские мысли были прерваны
которые появились из ниоткуда. Если выражаться точнее, то появились не
сами женщины, а какие-то кровавые куски их тел. Кетрин, Дина и Мелисса
валялись бесформенной грудой прямо посередине подвала. Боже правый!
Что с ними сделали? Они были абсолютно голыми, все в крови и... какие-то
изорванные. Я даже боялась к ним подходить. Как это страшно выглядело!
Кровавая двигающаяся и стонущая куча мяса. Именно так бы я
охарактеризовала то, что увидела. Осторожно ступая, я подошла к ним и
встала, не решаясь прикоснуться. Но это пришлось сделать. Пусть я их
терпеть не могла, но бросить вот так совесть не позволяла. Оказывается, у
меня всё же была эта самая совесть. Я здоровой рукой стащила с вершины
этого нечто Кетрин. От неё почти ничего не осталось. У неё и так не было рук,
теперь ещё и одной ноги и вообще было непонятно, что от неё осталось.
Меня передёрнуло, когда я рассмотрела детально тела женщин. У них явно
не было шансов. Но я всё равно попыталась помочь им, хоть и была уверена,
что они не протянут долго.
Расположив их аккуратно на полу, я приступила к реанимационным
действиям. Что делать и как я не знала абсолютно, я просто доверилась
интуиции. У Дины на животе зияла огромная рана, из которой текла кровь.
Недолго думая, я села на колени и приложила руку к ране. Дина закричала,
но я, не обращая внимания на её крик, продолжила. Внезапно моё тело
задрожало, пропуская через себя волны энергии, и по рукам заструилось
тепло. Удивление на моём лице было сравнимо с удивлением Дины, которая
на миг перестала кричать и уставилась на меня.
— Что ты делаешь? — испуганно спросила она, хватаясь за мою руку.
— Не бойся, ничего плохого.
Тепло достигло максимума, и ладони начало жечь. Но Дину этот жар не
касался, ей он, наоборот, помогал. Кровотечение потихоньку стало
останавливаться, а глаза Дины закрываться. Я убрала руку, которая была вся
в крови, и посмотрела на её живот. Остался шрам. Невероятно! Я исцелила
Дину! Обрадовавшись такому неожиданному успеху, я поспешила к другим
женщинам.
— Спасибо, — прохрипела Дина, останавливая меня. В её глазах плескалось
понимание
человек, которым она когда-то была, вернулся.
— Не за что. Спи, — ласково сказала я и направилась к Мелиссе.
У неё ничего не осталось от лица. Раньше не было глаза, теперь обоих. Всё
лицо было в крови, тело — исполосовано когтями. Ей я облегчила боль от
ран, нанесённых когтями. Глаза, увы, я вернуть не могла. Оторвав кусок от
халата, протёрла её лицо и еле сдержала крик. Страшней зрелища я ещё не
видела. Лицо с пустыми глазницами. Это должно быть дико больно. Почему
же тогда меня жалели? Почему я сейчас не лежала вместе с женщинами в
этой кровавой куче? Мелисса попыталась что-то сказать, но из её рта
вырвались лишь непонятные звуки, похожие на мычание. У неё не было
языка! Я не могла на это смотреть дольше, поэтому быстро отвернулась,
сдерживая тошноту, которая грозила разорвать меня. Ещё рука эта дурацкая
была одна! У меня так закружилась голова, что я чуть не упала, не было
возможности даже помочь себе рукой, опереться на неё. Дав себе пару
минут передышки, я вернулась к реальности. Оставалась Кетрин. С ней было
всё плохо, я бы даже сказала хуже некуда. Она действительно выглядела как
кусок мяса. Без рук, почти без ног и вся крови, она не стонала и не кричала.
Она просто ждала конца, ждала того избавления, которое принесёт с собой
смерть.
— Не трогай меня, — по слогам сказала она, точнее пробулькала, так как
кровь вытекала у неё даже изо рта.
— Я помогу тебе, дай мне хотя бы попытаться.
— Нет. Он сказал, что пришло моё время. Я ему надоела, — всхлипнула она.
Казалось, слеза скатилась по её щеке.
Опять она про эту любовь! Сколько можно? Даже умирая, они жалели только
о том, что хозяева их «разлюбили». Её не волновали эти жуткие раны, весь
ужас происходящего, эта кровавая баня. Лишь «любовь» заботила сейчас эту
женщину, которую растерзали как ненужную тряпку. Что ту скажешь —
высшее проявление любви.
— Что значит «пришло мое время»? Сейчас я помогу тебе, и всё будет
хорошо. Верь мне, — уверенно произнесла я и направилась к ней.
— Нет! Стой! — задыхаясь, крикнула она. — Ольга, не надо. Оставь силы, они
тебе ещё пригодятся.
— Но почему ты не хочешь дать себе шанс?
— Он сказал, что я больше не нужна.
— Да плевать на него и вообще на них всех!
— Ты не понимаешь. Мы — бездушные. Наша жизнь зависит от них, наших