Записки младшего научного сотрудника (сборник)
Шрифт:
Между прочим, Пушкин вообще за границей не был. И ничего, прекрасные стихи писал. А в Михайловское он ездил без путевки. Ему эти поездки обходились дороже.
Народная тропа
Наш поезд отходил вечером. Это был специальный поезд к Пушкину. Он должен был отвезти нас в Псков, подождать там, а вечером увезти обратно. А мы должны были успеть за это время съездить на автобусе в Михайловское. Такая была установка.
В моем купе оказалась толстая женщина и супружеская пара средних лет.
Когда поезд тронулся, Вадик достал из кармана плаща недопитую бутылку. Его жена тренированным движением перехватила бутылку и сказала:
— Спи, убоище!
Убоище полезло на верхнюю полку, то и дело срываясь. Наконец оно там угомонилось. Я тоже лег и попытался подготовиться к встрече с Пушкиным. Так сказать, настроиться лирически. Для этой цели у меня имелся томик стихов.
«Пора, мой друг, пора! Покоя сердце просит…» — начал читать я. Убоище громко захрапело. Я положил стихи под подушку, стиснул зубы и закрыл глаза.
Когда я проснулся, толстая женщина ела пирожки. Вадик выяснял у жены, зачем она взяла его с собой. По словам Вадика, его выгоднее было оставить дома. Незачем ехать так далеко, чтобы выпить.
Толстая женщина съела пакет пирожков и запила их лимонадом. Она все делала основательно. Потом она взглянула на часы и спросила:
— Когда завтракать-то будем? Продают путевки, а ничего не предупреждают!
Я проглотил слюну и снова стал настраиваться. «Роняет лес багряный свой убор. Сребрит мороз увянувшее поле…» За окном все так и было.
Нас привезли, накормили, дали в руки пакеты с сухим пайком и повезли на автобусе к Пушкину. В пакетах были вареные яйца, бутерброд с сыром и печенье. Это чтобы мы не умерли с голоду, потому что прекрасное возбуждает аппетит.
— Приветствуем вас на псковской земле! — сказал юноша-экскурсовод, и автобус поехал.
На холмах желтели убранные поля. Рощи осыпали листья. Вадик благополучно спал. Его жена смотрела журнал. Толстая женщина медленно закипала, потому что экскурсовод молчал.
«Унылая пора, очей очарованье!..» — повторял я про себя.
— А чего это вы молчите? — вдруг грозно сказала толстая женщина. — Деньги плочены, а он молчит! Где мы едем?
— Мы приближаемся к Святогорскому монастырю, — сказал юноша.
— Он что, здесь жил? — спросила женщина, имея в виду Пушкина.
— В монастырях живут только монахи.
— А я почем знаю, кто он был, — обиделась женщина. — Я, может, для того сюда и еду, чтобы мне все объяснили.
— Объясню, объясню, — пообещал экскурсовод.
Мы проехали мимо монастыря. Толстая женщина заволновалась. Она решила, что шофер что-то напутал.
— Так вот же монастырь! — сказала она. — Куда же теперь?
— Сначала в Тригорское, — сказал юноша.
— У меня путевка в Пушгоры, — настаивала женщина, делая ударение на первом слоге.
Юноша успокаивал ее до Тригорского. От шума проснулся Вадик и полез за бутылкой.
В Тригорском толстая женщина первой вскарабкалась на гору, не отходя от экскурсовода ни на шаг. Юноша уже понял, что его ждет. Он печально рассказывал о соседях Пушкиных Осиповых-Вульф. Женщине он сказал, чтобы она запоминала вопросы. Отвечать на них он решил на обратном пути.
Вадик на гору не полез. Он устроился на берегу Сороти и кидал камушки в воду.
Возглавляемые толстой женщиной, мы пошли в Михайловское. Женщина требовала объяснений у каждого исторического куста. Она жадно впитывала культуру. Особенно ее интересовали любовные увлечения поэта. В аллее Керн она совсем расчувствовалась и принялась делиться с женой Вадика какой-то своей историей. Я нечаянно подслушал. История была аналогична пушкинской. До войны в женщину был влюблен один лейтенант. Все было так же, только стихов он не писал.
Наконец мы совсем устали и поехали в Святогорский монастырь. Толстая женщина притихла после воспоминаний. Она с нежностью смотрела на картину «Дуэль Пушкина». Наверное, вспоминала своего лейтенанта.
Вадик пожелал сфотографироваться у могилы поэта. Его жена достала фотоаппарат и запечатлела Вадика. Он стоял на фоне мраморного обелиска с таким видом, будто могила его собственная. Один интеллигентный старичок из нашей группы не выдержал. Он подскочил к Вадику и затряс головой. У него даже пенсне свалилось.
— Как вы смеете! — закричал старичок. — Это святыня!
— Сгинь, папаша! — сказал Вадик. — Искусство принадлежит народу.
Старичок кинул в рот валидол и отошел, пошатываясь.
— Расскажите про Дантеса, — попросила экскурсовода жена Вадика. С Пушкиным ей все уже было ясно.
— У этой могилы я не могу о нем рассказывать, — тихо сказал юноша. Он повернулся и пошел к автобусу. Все молча пошли за ним.
На обратном пути до Пскова экскурсовод отвечал на вопросы. Вопросов было много. Всех интересовали житейские подробности. Сколько у Пушкина было детей, где они жили и какое народили потомство. Будто Пушкин был основателем племени, а не великим поэтом.
Никто не попросил юношу просто почитать стихи. Вероятно, стихи были всем известны из школьной программы.
Перед самым Псковом юноша поднял на нас грустные глаза и медленно прочитал четыре строчки:
Веленью Божьему, о Муза, будь послушна! Обиды не страшась, не требуя венца, Хвалу и клевету приемли равнодушно И не оспоривай глупца…Опера
Меня вызвали к начальству и сказали, что нужно выступить в парке культуры. Там в воскресенье праздник молодежи. И ее нужно развлекать, чтобы она зря не убивала время. Нужно рассказать молодежи о научных исследованиях в области физики.