Записки наемника
Шрифт:
Собравшиеся наверху переглянулись.
– Фарид сказал, что уходить в море нельзя. Только сегодня и сейчас оружие надо доставить к берегу. Будет бой, – докладывал я.
– Что же, подготовиться к бою! А ты, – обратился старший к Цейбе, – оружия не получишь.
Тем временем катер приблизился к берегу. На берегу можно было различить следующее. Возле «жигулей» грузин стоит милицейский «уазик» и суетятся люди. Возле автомобиля Фарида никого по-прежнему не было.
Милиция цепью начала разбегаться вдоль побережья. Катер немного свернул, подошел поближе к «нашей» машине; милиционеры, вооруженные автоматами, тоже сместились к Фариду.
Нас на катере было пять человек, включая меня и Цейбу. На берегу мы насчитали больше десяти человек. У них были, кажется, пять автоматов.
Неожиданно к Фариду подъехала автомашина, а за ней еще одна.
И тут раздался первый выстрел. Стрелял Фарид. Стрелял по автоматчикам. Один из автоматчиков схватился за живот и упал. «Началось», – подумал я и, выхватив из рук одного из близко стоявших абхазцев автомат, прицелился и выпустил очередь.
Очередь пришлась как нельзя более кстати. Из-за внушительного расстояния я никого не подстрелил, но автоматчики залегли и обрушили шквал огня из автоматов по машине Фарида. Она задымилась и неожиданно ярко вспыхнула. Фарид выстрелил из ружья еще раз и перебежал за другую автомашину.
– Вот сволочи, что делают! – сказал плотный абхазец, – Грузины автомашину подожгли.
Началась беспорядочная пальба. Катер мчался к берегу, с каждой минутой создавая угрозу милиции. Мне принесли автомат. Цейба тоже вооружился, подмигнув мне с прежним каменным выражением на лице. Грузины перенесли огонь на катер. Пули защелкали об обшивку, один из абхазцев екнул и свалился на палубу.
Я «поливал» короткими очередями не давал поднять головы стрелявшим с берега. Можно было уже десять раз окопаться, нагрести кучу песка перед собой, но милиционеры палили по нам с колен, представляя собой отличные мишени.
Катер во всю свою мощь своего двигателя мчал к берегу, и, наконец, милиция не выдержала и побежала, оставив на песке пляжа четыре неподвижных тела.
– Нельзя, не стрелять! – закричал плотный абхазец. – Пусть уходят, мы не хотим их смерти. Мы хотим, чтобы они ушли.
Тем временем с шоссе съехали еще два «жигуленка». Фарид в пылу атаки продолжал стрелять из ружья, очевидно, пытаясь поджечь автомобиль грузин. Но грузины вскочили в свои «жигули» и, отчаянно буксуя в пляжном песке, уже выруливали на шоссе. Вскоре их след простыл.
Абхазцы начали радостно кричать, вскидывая вверх оружие, а Цейба очередь за очередью салютовал в небо…
Фарид цел и невредим. Я рад за товарища. Он бросается ко мне с распростертыми объятиями. Идет оживленное обсуждение боя. Мы перегружаем оружие на легковые автомобили, и они уезжают в горные деревни. Там идет формирование отрядов. Это уже серьезно. Но мне не очень интересно, кажется, я достаточно настрелялся.
Фарид отвел меня в сторону и сказал:
– Хочу попросить тебя еще об одолжении. Поживи у меня дома. Один. Понимаешь, они будут охотиться за мной, а тебя они не знают. Дом прочный, с удобствами. Можешь напустить пресной воды в бассейн, можешь купаться в море, оно рядом…
Я уеду, меня здесь не будет, нас пока прижали, не буду же я сторожить стены? У меня дел столько!
Неожиданно внимание Фарида отвлекает вертлявый человек, который начинает что-то рассказывать по-абхазски. Потом к Фариду обращаются его напарники, тоже на абхазском языке. Я остаюсь не у дел. Фарид говорит одному абхазцу:
– Фазиль, отвезешь моего друга к моему дому. В случае чего, мы будем сам знаешь где. Можешь позвонить из дома, но особенно не распространяйся, могут прослушивать.
Фарид уже не спрашивает, соглашусь ли я быть сторожем его дома. Ведь я еще не сказал ему «да»! Но у меня выхода нет. В городе мне показываться по-прежнему опасно.
Меня везут к дому Фарида. Это не очень далеко от города. Я снова созерцаю не просто дом, а целую современную виллу. Настоящая загородная резиденция какого-нибудь руководителя государственной важности. Вокруг тоже возвышаются различных размеров коттеджи.
– Кто у Фарида отец? – интересуюсь я у своего проводника.
– Отец? Да никто, простой работяга… – отвечает хмурого вида парень, не соблюдающий никаких правил уличного движения. Уже два раза он проехал на «кирпич». Когда я молча показываю на эти знаки, он бросает:
– Это грузины натыкали. Для наших то не знаки…
Он на минуту смолкает и вдруг неожиданно весело говорит, как бы вспомнив то, что меня интересует:
– Зато дед у Фарида, что надо!
Я сразу представляю себе сурового горца в папахе, с кинжалом на боку, питающегося только козьим сыром, изюмом и вином. У него неприступная крепость в горах, и он не сдался советской власти до сих пор, отстреливаясь из старинных пушек. Вслух я произношу только последнюю фразу:
– Что, до сих пор Советам не сдался?
– Ты что, дорогой, он сам был советской властью! Заместитель наркомвоенмора Абхазии, – развеселился водитель. Я еще более поражаю его, спросив:
– А кто такой наркомвоенмор? Абхазец, торжествуя, произносит:
– Народный комиссар по военным и морским делам Абхазской Советской Социалистической Республики.
– Так что, у вас, оказывается, своя отдельная союзная республика была? Этот вопрос его, наверное, убьет.
– Была, дорогой, все у нас было… Да вот, грузины…
Водитель не договаривает, выходит из машины, отмыкает дверь ограды, оставляет мне ключи, желает приятно провести время, а сам спешит исчезнуть. Ему надо торопиться доделать то, что не доделали их комиссары их комиссариатов их республики. Мне торопиться некуда. В моей республике мои комиссары сделали все возможное и невозможное. Поэтому я отдыхаю. Стою в задумчивости перед домом величиной с замок, и не знаю, что мне делать. Может, позвонить и вызвать Наташку из города?
Иду в дом Фарида. Снова восторгаюсь: прекрасный двухэтажный особняк с различными пристройками. Черепицу для крыши возили из Прибалтики. Дорожки заасфальтированы, зацементированы. Обхожу дом – это настоящая крепость, но сделанная с изяществом. Откуда у людей столько денег?
Толкаю дверь, она открыта, обхожу первый этаж, нет никого, поднимаюсь по лестнице, зову на всякий случай кого-нибудь, никто не отзывается. Вижу приотворенную дверь, прислушиваюсь, неслышно захожу в комнату.
На кровати безмятежно спит… Людмила. Тающая, словно леденец во рту, женщина, наконец-то я тебя смог найти.